Лоуренс Сандерс - Торговцы плотью

так и с лимонной корочкой.

— Как дела? — осведомился Джимми, поставив мой стакан на картонное блюдечко с рекламой массажного салона на Восьмой авеню.

— Дерьмо, — любезно ответствовал я.

— Господи, ты только сейчас до этого дошел? — Джимми осклабился, сверкнул золотым зубом и занялся чем-то своим.

Я сделал первый глоток, подождал, пока смесь пройдет в желудок и даст первый толчок тепла. Огляделся, кивнул нескольким постоянным клиентам. Актерам и полицейским. Неудачникам.

Одиночки сбились стайкой у бара, вглядываясь то в стаканы, то в собственные отражения в большом зеркале. По левую руку, через два стула, пристроилась дама, явно не принадлежащая к числу завсегдатаев: норковое манто до пят, норковая шляпа с полями. Интересно, сколько невинных зверушек истребили ради такого прикида?

Я изучал ее отражение в зеркале. Сумка крокодиловой кожи, золотая зажигалка «Данхилл», сигареты с позолоченным фильтром. Золотые кольца, браслеты, тяжелая цепь. Бесконечно длинные ногти. Немолодые уже руки. Лицо скрыто полями шляпы и большими темными очками.

Я все еще пытался определить ее возраст, когда она положила на стойку бара деньги, взяла сумочку и прямиком направилась ко мне.

— Пятьдесят, — произнесла она вполголоса.

— Что? — не понял я.

— Пятьдесят, — терпеливо повторила она. — Пятьдесят долларов.

Я был ошарашен: что может делать шлюха с Парк-авеню на Восьмой?

— Весьма польщен, но неужто я выгляжу как мужчина, который может заплатить пятьдесят долларов?

— Болван, неужели я выгляжу как женщина, которой нужны пятьдесят долларов?

Мы молча таращились друг на друга.

— Так вы хотите заплатить пятьдесят? — Я даже охрип от удивления.

Она кивнула.

— Да или нет?

Я так до сих пор и не понял, почему тогда у меня не возникло никаких сомнений.

— Где? — просто спросил я.

— У вас.

— Тогда мне надо позвонить.

— Звоните, а я допью ваш мартини. Люблю оливки.

Телефон висел возле входа в кухню. Кто-то нацарапал на стене: «Отсасываю», приписав номер телефона. Я позвонил к себе, мой компаньон Артур Эндерс снял трубку только после пятого гудка.

— Арт? Это Питер, слушай, ты можешь смыться прямо сейчас?

— Что? — пискнул Арт. — Не понимаю.

— Мне нужна квартира на час. Срочно. Это важно.

— А в чем дело?

— Арт, короче, ты можешь уйти? В половине седьмого я встречаюсь у «Блотто» с Дженни, иди прямо туда и жди меня. Я угощаю ужином.

— Ты получил ту работу? — взволновался Эндерс.

— Я получил работу… Так ты отвалишь? Обещаешь?

— Могу я хотя бы перекусить?

— Только быстро! — И я повесил трубку.

Она прикончила мой коктейль, съела оливку и обсасывала лимонную корочку. Я заплатил за не выпитый мною «Оливер Твист» из десятки Сола Хоффхаймера, и мы двинулись к выходу. Публика смотрела на нас с любопытством, но мне было наплевать.

В такси мы обменялись ровно четырьмя фразами. В районе Шестьдесят первой улицы я спросил:

— Что вы делали у «Неудачников»?

— Искала партнера.

В районе Семьдесят второй я осведомился:

— А почему я?

— Вы выглядите более или менее мытым.

Глава 4

Я жил на Западной Семьдесят пятой улице в шестиэтажном особняке, превращенном в многоквартирный дом. Входная дверь на три ступеньки ниже тротуара, зеленые пластиковые контейнеры для мусора вдоль стен. В доме двенадцать квартир: половина выходит окнами на улицу, половина — в захламленный внутренний двор с единственным деревом в центре.

Мы с Артуром Эндерсом снимали двухкомнатную квартиру — гостиная плюс спальня — на первом этаже. Нам повезло: грабители влезали к нам всего лишь дважды. После чего мы установили на дверь три замка и цепочку, а также решетки на окна.

Один спал в спальне, второй на кушетке в гостиной, и каждый месяц мы менялись. Крохотная кухонька, крохотная ванная с душевой кабинкой. За эту роскошь мы платили 450 долларов в месяц и почитали себя счастливчиками.

Вот уже почти пять лет мы смотрели на это жилье как на временное — пока я не получу главную роль, а Артур не допишет Великую Американскую Пьесу. Мебель мы собрали с миру по нитке — что-то отказали друзья, что-то купили в магазинчиках Армии спасения, что-то нашли на помойке.

Ящики из-под апельсинов служили книжными полками. Катушка от кабеля — журнальным столиком. Настольные лампы мы соорудили из фотографических рефлекторов, а обеденный стол --">