Алексей Куксинский - Похороны стрелы

Странно, но холод в груди сменился теплом, пульсирующим в такт его сердцебиению. Женя не моргала и ничего не говорила, просто стояла и смотрела в его глаза, и какие-то смутные образы начали проявляться в его мозгу.

Теперь Северин отошёл к тому месту, где упал револьвер, и поднял его.

– Сначала у меня не было проводника, – сказал он, но потом я встретил Антона, своего брата. Только через несколько лет я понял, что с ним не всё в порядке. А потом я встретил твою сестру. У нас было не много времени, но я понял, что мы созданы друг для друга.

Северин проверил, заряжен ли наган. Картинки в голове Ловенецкого складывались в одно целое. Скамейка в сквере, Северин, выглядевший моложе и счастливее, мертвенно-бледный подросток, выныривавший из темноты.

– Из-за редкой болезни Антона я не сразу понял, что он – мой проводник. Твоя сестра ему сразу не понравилась, и он…

Ловенецкий видел тело, летящее вниз с моста, почувствовал холодную плотную воду, обволакивающую тело.

– Я что-то чувствовал, но мой проводник не давал возможности получать помощь из потустороннего мира. Он ревновал и злился, считал, что нам вдвоём будет лучше, считал твою сестру угрозой.

Теперь Женя перестала улыбаться, а Северин крутил револьвер в руках, словно не понимал, для чего он предназначен. Видения в его голове резко закончились полной темнотой.

– Он выманил твою сестру из дома под предлогом встречи со мной и столкнул её с моста. Я очень сильно заболел тогда, едва не умер. Для Антона это означало конец существования, ведь проводник исчезает со смертью своего медиума. Я не знаю как, но Антон вызвал фантом твоей сестры, и у меня стало два проводника. Она сильнее Антона и иногда она участвует в моих выступлениях. Может, видел её имя на афишах рядом с моим? Гемма – это её псевдоним, лучше подходит для выступлений.

– Не вини его, – тихо сказала Женя, – с ним я счастлива. Я помогаю ему. Мама и папа не против.

Ловенецкий не узнавал её голос. Всё стало другим, пугающим и незнакомым. Женя отошла, теперь перед ним стоял Северин, протягивая ему револьвер рукоятью вперёд.

– Теперь можешь меня застрелить.

Револьвер стал ощутимо холоднее. Северин повернулся к свету, чтобы Ловенецкий мог прицелиться получше, но тяжесть нагана оттягивала руку, не давая подняться.

Странно, но вместе с удивлением, страхом и злостью, Ловенецкий чувствовал облегчение. Гаевский дрожащей рукой достал трубку и закурил.

– Они с Антоном не очень ладят, – сказал Гаевский, – но ничего страшного в этом нет. Антон и раньше доставлял неприятности, особенно надоедливым журналистам, но это оттого, что хотел меня защитить.

Что бы он сейчас ни сказал, всё прозвучало бы глупо. Это ведь уже не совсем его сестра, вернее, только часть её.

– Прости, – сказал Ловенецкий.

Ему было нелегко чувствовать, что многолетняя цель его существования обратилась в прах, но это не было похоже на крушение надежд, просто впереди его ожидала совсем другая жизнь. Хорошо, что я не успел в него выстрелить, думал он.

– Пустяки, – сказала Женя и ещё раз улыбнулась.

Ловенецкий сунул револьвер в карман и почти бегом вышел из этого ненормального дома. Он знал, что когда-нибудь, может быть, очень скоро, он вернётся, но сейчас ему хотелось бежать изо всех сил.

* * *

nomen37@yandex.by