Алексей Николаевич Апухтин - Князь Таврический

А. Н. Апухтин Князь Таврический Драматическая сцена

Действующие лица:

Князь Таврический.

Графиня Браницкая, рожденная Энгельгардт, его племянница.

Бауер, полковник.

Юзевич, секретарь графини Браницкой.

Сцена первая

В Яссах, в квартире князя Таврического.

Бауер и Юзевич.

Юзевич

Ну, наконец, вы с нами, пан полковник,

А мы вас ждали, ждали…

Бауер

В Петербурге

Меня князь Зубов задержал.

Юзевич

Без вас

Так было скучно, мы вас все так любим.

Бауер

Спасибо, пан Юзевич. Комплименты

Оставим, времени у нас немного,

Да и застать нас могут.

(Осматривает дверь.)

Вот в чем дело:

Князь Зубов вас велел благодарить

За ваши донесения, он их

Внимательно прочел. Из этих писем

С прискорбием он видит, что светлейший

К нему не так расположён, как прежде,

И, чтобы вновь его приворожить,

Он шлет вам это зелье. Вы его

Когда-нибудь в удобную минуту

Подсыплете светлейшему в питье.

Вы тронуты таким доверьем князя?

Возьмите ж пузырек.

Юзевич

Как, всыпать… мне?

Да где же мне? Клянусь, я не посмею.

Бауер

Чтоб смелости придать вам и уменья,

Князь посылает этот кошелек:

Исполнивши, как следует, приказ,

Получите вы втрое…

Юзевич

Свент^[1] Антоний!

За что ко мне так добр ясновельможный?

Бауер

Людей он знает и заслуги ценит.

Юзевич

Так, пан полковник, но еще скажите,

Не будет ли светлейшему вреда

От зелья этого?

Бауер

Вреда не будет.

Юзевич

О, если так, исполню я охотно.

Сцена вторая

Ночь. Глухая степь. Шалаш из дротиков. Рядом с шалашом отпряженный дормез и повозка.

Внутри шалаша куча соломы, на которой лежит князь Таврический.

Возле него на коленях стоит графиня Браницкая.

Поодаль стоят Бауер и Юзевич.

Кн. Таврический

Всё кончено. Пора, давно пора

С усталых плеч наряд негодный сбросить.

Он для меня был ветх уже и тесен…

Ты, Саша, здесь?

Гр. Браницкая

Здесь, дядюшка. Напрасно

Ты мыслями печальными томишься.

За доктором уехал верховой,

И к утру ты поправишься.

Кн. Таврический

Нет, поздно…

Я чую смерть, мне холодно и жутко.

Послушай, Саша, сядь ко мне поближе,

Вот так, и руку дай в последний раз.

Всю жизнь ты другом верным мне была,

И от тебя я тайны не имею.

Да, жаль, что не могу я год один

Еще прожить, один лишь год, и — баста!

Всю зиму я готовил бы солдат

Без маршировок, без косичек, пудры,

Без всех нелепых гатчинских затей, —

Я в них вселил бы дух героев древних

И с первою весеннею зарею

Пошел бы с ними прямо на Царьград.

Великое б тогда свершилось дело!

Подумаешь — кружится голова.

Какой триумф, какая колесница!

Султан в плену, враги мои во прахе.

А может быть, и скипетр и корона…

Гр. Браницкая

(с испугом)

Довольно, князь!

(Обращаясь к Бауеру и Юзевичу)

Не слушайте: он бредит

(К князю)

Мы не одни, опомнися, светлейший!

Кн. Таврический

Да, бредил я, и бред тот был мне сладок.

А впрочем, я могу свободно бредить.

Уж я — не князь, я больше не светлейший,

Я — перст, я — прах, я — только человек.

О Господи! Зачем ты дал мне разум?

Ты в душу мне вложил любовь и гордость,

Ты дал мне власть и упоенье властью.

Ты всё мне дал, чтоб разом всё отнять.

Вот я теперь могу дышать, молиться,

И чувствую, и мыслю, и ропщу,

А завтра то, что мыслило, роптало,

Безжизненным, негодным трупом будет!

О Господи! Почто ж мятемся всуе?

Зачем мы жизнь, столь полную невзгод,

Столь краткую и немощную жизнь,

Еще враждой пятнаем безрассудной?

О, сколько крови пролил я невинной!

Из-за чего? Из-за пустого блеска,

Похвал мишурных, славы мимолетной!

Вот, --">