Уильям Батлер Йейтс - Песочные часы

звезды – не те семь, что движутся, но неподвижные звезды. (Тычет пальцем в небо).

МУДРЕЦ: И что случается потом?

ДУРАК: Через минуту я чую аромат летних цветов, и мимо идут высокие люди, счастливые, смеющиеся, и их одежды имеют цвет горящего торфа.

МУДРЕЦ: И давно ты видел такое, Тейг – дурак?

ДУРАК: Недавно, слава Богу! Вот прямо сейчас я вижу, что сюда идет один из них. Он не смеется, но одежды его цвета горящего торфа, и что-то светится вокруг головы.

МУДРЕЦ: Ну ладно, вот тебе четыре гроша. Ты, дурачок, сказал "слава Богу", а так говорили мудрые, жившие до меня. Иди прочь. Я должен звонить, созывая моих школьников.

ДУРАК: Четыре гроша! Это очень много удачи. Великий учитель, я принес вам много удачи! (Уходит, звеня кошелем).

МУДРЕЦ: Пусть его зовут Тейг – дурак, но он не глупее остальных, с глупыми мечтами, молитвами и тремя мирами; но я поверг их "три мира" своими семью науками. (Обнимает книги обеими руками). С помощью Философии, созданной для одинокой звезды, я помог всем забыть про Теологию; с помощью Архитектуры я заслонил от взоров облачные замки небес; с помощью Музыки, сей дочери неистовой планеты, той, чьи волосы всегда объяты огнем, и Грамматики, дочери Луны, я сделал людей глухими к воображаемым арфам и голосам ангелов; я превратил Арифметику в боевой отряд, искоренивший саму возможность визитов небесных гостей. А вы, Риторика и Диалектика, рожденные от звезды светлой и звезды влюбленной – вы служите мне копьем и катапультой! О, мои быстрые всадники! О, мои неотразимые, как дротики, аргументы, это благодаря вам я поверг вражью силу глупости! (АНГЕЛ, в одеяниях цвета янтаря, с процветшей яблоневой веткой в руке и позолоченным нимбом сзади головы, встает на пороге). До моего появления здесь мозги людей были полны бредом про небеса, на которых птички поют каждый час, и про ангелов, которые спускаются и встают у людей на пороге. Но я запер подобные видения на небе, я повернул ключ. Да, я могу теперь понять тот отрывок о двух странах. Моя мать любила говорить нечто в том же роде. Она сказала бы, что когда наши тела спят, души бодрствуют, и что увядающее здесь расцветает там, и что урожаи, у нас погибшие, кормят людей незримой страны. Но смысл этой книги должен быть иным, ведь только дураки и женщины верят в подобное; а их мысли никогда не запишут на стенах Вавилона. (Он видит АНГЕЛА). Кто ты? Кто ты? Я думаю, что видел тебе подобных в детских снах – такое яркое создание в одеждах цвета янтаря! Но я покончил со снами, я победил сны!

АНГЕЛ: Я ангел Всевышнего Бога.

МУДРЕЦ: Зачем ты явился ко мне?

АНГЕЛ: Я принес тебе послание.

МУДРЕЦ: Что за весть ты принес?

АНГЕЛ: Ты умрешь через час. Ты умрешь, когда упадет вниз последняя песчинка в этих часах. (Переворачивает часы).

МУДРЕЦ: Мое время еще не пришло. У меня есть ученики. У меня малые дети и жена, я не могу их оставить. За что я должен погибнуть?

АНГЕЛ: Ты умрешь, потому что ни одна душа не прошла порог небесный с тех пор, как ты явился в эту страну. Порог зарос травой, и петли врат заржавели, и охраняющие их ангелы скучают.

МУДРЕЦ: Куда же унесет меня смерть?

АНГЕЛ: Врата небес не откроются для тебя, ибо ты отрицал существование небес; и врата чистилища не отворятся перед тобой, потому что ты отрицал существование чистилища.

МУДРЕЦ: Но я также отрицал и существование ада!

АНГЕЛ: Ад – это место для отрицателей.

МУДРЕЦ (встав на колени): Я действительно отрицал все это и учил других отрицать. Я верил только в то, о чем говорили мои чувства. Но, о, прекрасный Ангел, прости меня, прости!

АНГЕЛ: Тебе надо было просить прощения много раньше.

МУДРЕЦ: Если бы я узрел твой лик, как вижу сейчас, о прекрасный Ангел, я уверовал бы, я просил бы прощения. Знаешь ли ты, как это легко – сомневаться? Гроза, смерть, увядание травы, многие болезни – вот вестники, что мне являлись. О! что же ты молчишь? Принеси мне прощение Всевышнего, дай его мне! Я бы целовал твои руки, не будь так испуган – нет, нет, даже край одежды!

АНГЕЛ: Ты слишком давно отстранился от рук бессмертных, так не добивайся их теперь!

МУДРЕЦ: Ты не понимаешь. Ты живешь в той стране, которую смертные видят только во снах. Ты живешь в стране, о которой мы можем лишь мечтать. Возможно, тебе так же трудно понять наше неверие, как нам трудно веровать. Ох! Что я сказал! Ты знаешь все! Дай время, и я изменю все сделанное. Дай мне год – месяц – день – хоть еще час! Дай мне конец --">