Евгений Львович Шварц - Том 5

ворот маши­
на, просит, чтобы ее пустили домой.
Звонит трамвай.
И над всем этим гулом, ничего не слыша, задумав­
шись о своем, Маруся поет, едва слышно, на свой люби­
мый лад:
— Будем учиться! Будем учиться! Будем стараться!
Будем стараться!
Раскрытая книга, по всем признакам учебник, лежит
у нее на коленях. Ветер шевелит листами книги.
Сережа смеется.
Маруся поворачивается к нему спокойно. Она ни­
сколько не удивлена появлением мужа. Кивает ему ла­
сково. Хлопает ладонью по подоконнику — зовет при­
сесть рядом.
— Будем учиться? — спрашивает Сережа.
Маруся кивает головой.
— Будем стараться?
Маруся кивает головой.
— А в учебник и не глядим?
Маруся улыбается.
— Все помалкиваем? — спрашивает Сережа, усев­
шись на подоконник.
Маруся кивает головой.
12

— Ну, расскажи быстренько — о чем помалкива­
ешь?
Маруся кивает головой, послушно.
— Сейчас!
Она собирается с мыслями, глядит на Сережу со
свойственным ей выражением детской доверчивости и
начинает:
— Значит, так. Просмотрела я одно место в органи­
ке. Послезавтра идти на практику, надо все вспомнить.
Верно? Потом стала я смотреть на улицу. Так? Потом
увидела этот плакат. Захотелось мне путешествовать.
Посмотрела на эту девушку...
— Что ты смеешься? — спрашивает Сережа.
— Потом скажу! — отвечает Маруся. — П осмо­
трела я на эту девушку на плакате и удивилась: что она
могла найти вон в том, с усами, который нарисован с
ней рядом? И стала думать о том, как люди встречаются,
как выбирают друг друга, как ссорятся, как расходятся.
Вспомнила, что сказал тебе Степан Николаевич: жить
вместе — целая наука. И стала петь песенку: будем учить­
ся, будем стараться...
Маруся хохочет неудержимо, закрыв лицо руками.
— Ну что? — спрашивает Сережа. — Ну чего ты?
Скажешь?
Маруся кивает головой.
— Ну?..
— Ты, — объясняет Маруся, — ты меня передразни­
ваешь. Честное слово. Нечаянно. Что у меня на лице, то
и у тебя. Я открою глаза, и ты тоже. Я говорю, а ты губа­
ми шевелишь. Обидно!
— Что обидно? — удивляется Сережа.
— Что я засмеялась. Мне это так нравилось!
Сережа улыбается.
— Со мной это всегда, когда я внимательно слушаю.
— Ты знаешь, что это значит? Это значит, что ты
очень впечатлительный. Ну, а теперь иди.
— Иду! — отвечает Сережа, не двигаясь с места.
13

— Сережа!
— Иду!
— Не порти завтрашний вечер. Завтра месяц! П ой­
ми! Целый месяц, как мы вместе. И не было еще у нас ни
одного свободного вечера. П о городу погуляем! Иди,
кончай чертеж.
— Иду! — отвечает Сережа, не двигаясь с места.

И вот завтрашний день наступил.
Сережа бежит вверх по лестнице, прыгает через три
ступеньки.
Открывает своим ключом дверь.
— Маруся! — кричит он во весь голос. — Я пришел!
Вечер наш!
Тишина поражает его.
Он пробегает бегом по квартире.
Вот комната, где стоят книжные полки, чертежная
доска у окна. Обеденный стол, письменный стол с Марусиными учебниками. Вот спальня. Вот кухня, такая
чистая, что Сережа называет ее лабораторией.
Хозяин все больше и больше хмурится — пусто дома.
Нет хозяйки.
И вдруг он замечает на своей чертежной доске запи­
ску: «Сережа, я была на заводе. К сожалению, практика
моя начинается сегодня со второй смены. Ухожу туда.
Вернусь к часу ночи. Маруся».
Сережа хмуро глядит в окно, постукивая каблуком.
И вдруг лицо его искажается.
Он комкает записку, швыряет ее на пол. Топчет ее
ногами.
— Ко всем чертям! — вопит он яростно. — Дура!
К дьяволу. Будь я трижды проклят!
Скрипнула дверь шкафа в спальне.
Маруся тихо выходит оттуда, сгорбившись, опустив
голову. Глядит, как девочка, которую вдруг ни за что ни
про что ударили.
14

Сережа оглядывается. Маруся стоит на пороге. Смо­
трит на мужа так, будто увидела его первый раз в жиз­
ни.
Сережа бормочет растерянно:
— Нет, это безобразие... Я, понимаешь, прибегаю...
Чертеж очень хороший оказался. Вечер свободный. Ма­
руся! Да Маруся же! Что ты так на меня смотришь?
И Маруся бросается к мужу.
Обнимает его. Прячет голову у него на груди. Жалу­
ется ему на него же.
— Ты кричишь? — жалуется она. — Ты ругаешься!
Сережа, ты кричишь!
Он молчит. Гладит ее по голове.
— Я хотела, чтобы ты обрадовался... Меня тоже от­
пустили до понедельника. Я в шкафу спряталась. Дура!
Ты крикнул: дура! Я нарочно написала записку, чтобы
ты обрадовался, когда я вдруг выйду.
— Вот, --">