Одельша Александрович Агишев - Юность гения

class="book">— Если вы не вернете мне мою Халиму, я сегодня же во время намаза спрыгну с Большого минарета!

Хусейн в гневе отвернулся:

— Ну и прыгайте! Я ухожу!

— Подождите! — ремесленник вскочил на ноги, и отчаянные слезы залили его лицо. — Выслушайте… умоляю вас! Я обошел лучших бухарских законоведов! Раздал все свои сбережения муллам! Добился приема у самого великого имама! И никто не смог мне помочь! Никто! — Голос у него сорвался в плаче.

— Прямо беда с этими влюбленными, — пробурчал Махмуд.

— Не говори, — отозвался Хусейн.

Ом поднялся на айван, придвинул к себе стопу толстенных книг, доску и калам.

— Садитесь и расскажите все по порядку, — жестом пригласил он ремесленника. — Итак, вы развелись с женой.

— Да! Именно так, баранья моя башка! — снова застонал ремесленник, стуча себя кулаком по затылку. — Это была пустая, ничтожная ссора, но до этого я напился бузы на свадьбе чеканщика Мустафы и поэтому совсем не соображал, что делаю. Когда она отказалась просить у меня прощения, я вызвал муллу, свидетелей, трижды проклял ее и с позором прогнал в дом ее родителей. Утром, чуть свет, я кинулся туда, но было уже поздно! Они приняли развод. Что мне делать, факих, что делать?! Они уже сговариваются с одним вдовцом-лудильщиком, хотят отдать ему мою Халиму, боже! Мою богиню, мою жизнь, мою…

Хусейн властно поднял руку. Ремесленник смолк.

— Какую клятву вы произнесли при разводе?

— Клятву? — переспросил ремесленник. — Ту, что подсказал мне наш мулла…

— Повторите ее.

— Значит, так… — вспоминал злосчастный муж. — «Трижды проклинаю тебя, женщина, и клянусь при свидетелях, что не хочу тебя видеть в своем доме ни днем, ни ночью, ни летом, ни зимой, ни в ясную погоду, ни в пасмурную, ни в дождь, ни в снег, ни в засуху, ни в мороз. Аминь.»

— И все?

— Все.

— Ваше дело просто, — пожал плечами Хусейн. — Действуйте методом исключения. Дождитесь, например, первого затмения и требуйте жену обратно.

— Затмения? — хлопал глазами ремесленник. — Какого затмения?

— Любого. Хоть лунного, хоть солнечного, не имеет значения.

Ремесленник, побледнев, беспомощно оглянулся на напряженно слушающих разговор посетителей.

— Факих… простите меня, — пробормотал ремесленник. — Я простой человек, темный. При чем тут затмение?

— А при том, что это не ночь и не день, не дождь и не туман, не утро и не вечер. Затмение — это затмение, и в вашей клятве оно не упомянуто. Дождитесь первого затмения и требуйте жену обратно о свой дом. Ни один мулла не сможет запретить вам это.

— Да, — растерянно проговорил ремесленник. — Но когда оно будет, это затмение?

Хусейн пожал плечами и оглянулся на братишку:

— Махмуд, на прошлой неделе ты, кажется, высчитывал эпициклы луны и солнца?

— Высчитывал, — скучно ответил Махмуд.

— Ну и что там получается?

— Дырка в тетради получается. Без тебя ничего не выходит.

— Э, балбес, — усмехнулся Хусейн. — Ну хотя бы примерно?

— Солнечное — не скоро, — неторопливо вспоминал Махмуд. — Года через два…

— О-о! — схватился за голову ремесленник.

— А лунное? Ну-ка, дай тетрадь.

Хусейн взял у Махмуда тетрадку, раскрыл, зачиркал каламом.

— Так. Тут у тебя почти все правильно. Так. Ну вот, — он поднял голову. — Получается, частичное во вторую или третью ночь после великой уразы. Значит, в будущем месяце.

— В будущем месяце?! — ремесленник был уже на коленях и целовал край халата Хусейна. — Я успею ее вернуть, о аллах!

Хусейн снова отшатнулся. Толпа шумела. Ремесленник плакал.

— Нет, все-таки он ненормальный, — покачал головой Махмуд.

— Я успею! Я успею! — напевал ремесленник, вприпрыжку выходя со двора. — Дивитесь, мусульмане, он возвращает мне жену с помощью лунного затмения!

Быстроглазый, тихо улыбающийся человек придвинулся к Хусейну:

— Помоги мне, как ты помог этому влюбленному безумцу, и, может быть, когда-то я отвечу тебе тем же.

— Извольте, — кивнул Хусейн. — В чем ваше дело?

Быстроглазый вздохнул с улыбкой:

— Надо

--">