Жан Ануй - Булочник, булочница и подмастерье

естественном порядке, я его забираю. Тебе переходит квартира. Что касается драгоценностей, матерены я забираю, а тебе возвращу то, что ты подарил.

Адольф. А мебель?

Элоди. Будет правильно, если я Мажорель заберу — отец покупал.

Адольф. В течение двенадцати лет всё-таки я на всё деньги зарабатывал! Я даже не говорю о твоих платья, о шубе из выхухоля.

Элоди (поправляет). Под выхухоля. Поднутрия твоя. Надеюсь, что ты понимаешь между прочим, что мне с Кристиной нужна будет Горничная — не эта, разумеется, и алименты, которые ты мне будешь платить должны будут ровняться, по крайней мере, половине твоей зарплаты. В любом случае, в нищете будем жить.

Адольф. Мне, может, тоже жить нужно! У тебя доход будет с имения. И если ты возьмёшь всю Мажорель, что же в квартире останется?

Элоди (спокойно). Ну, тогда, если хочешь, могу поменять мебель на Тото. Натурально, в таком случае, алиментов должно быть побольше.

Свет разом гаснет. Доносится нечто вроде барабанов, варварская музыка во время чёрной паузы, настолько короткой, насколько возможно.

Когда загорается зыбкий свет, все элементы декораций исчезли. Есть только странные перспективы, рождённые игрой тюля на чёрном занавесе, закрывающем задник. Маленькая железная кровать Тото стоит посередине голой сцены. Тото, раздавленный кошмарным сном, спит на животе. Мальчик сначала, молча дёргается, потом стонет. Кричит…

Тото. Папа! Папа! Они едут!

В этот момент в тени появляется индеец, наблюдает, потом ещё один. Тото в тревоге кричит…

Папа, ты — сильный! Папа, тебе не будет страшно?

Появляются ещё индейцы и бросаются на него. Они садятся ему на грудь и, как бывает в кошмарном сне, давят и душат. Тото бьётся, молча, раздаёт пинки, мужественно кусаясь, бьёт кулаком. Индейцы с ним справляются и привязывают его к головным решёткам кровати, предварительно вставив ему кляп; они связывают ему крестом на груди руки. Получается маленькое распятье.

Тото с перевязанным ртом остаётся один на сцены. Издалека слышен там-там и музыка жестокого праздника. Индейцы скоро возвращаются, таща Элоди и Адольфа, одетых в ночные рубашки. Элоди не причёсана. Адольф ранен, он, видимо, дрался до последнего.

Индейцы зверски тащат их и привязывают стоя, как к пыточному столбу, к решетчатой спинке кровати.

Неожиданно, как по команде, воцаряется странная тишина. Входит Фессар-Лёбонз, за которым следуют два внушительных и зловещих индейца. Фессар-Лёбонз одет американским пионером, в широкополой фетровой шляпе тёмного цвета, не бритый, вооружён до зубов. Некоторое время он зло смотрит на Элоди и Адольфа. Тот, взглянув на него, удивляется.

Фессар-Лёбонз. Да, это я, Фессар-Лёбонз — похититель скота. Теперь-то уж точно можно сказать, что ты больше не сможешь вредить человеку, который вот уже десять лет ищет твоей смерти, Адольфус! Ранчо пылает. Всё разгромлено. Кажется, одному из твоих метисов удалось захватить лошадь и избежать бойни, но, даже если он и доберётся до форта Леннокс и осведомит федеральную армию, я успею свести с тобой счёты до прибытия кавалерии. Они обнаружат только трупы и дымящиеся руины, оставшиеся от твоей мощной мечты, от твоего развратного духа, безбожник! Для тебя, Адольфус, всё кончено!

Бледный Адольф плюёт себе под ноги.

Фессар-Лёбонз смотрит на них обоих со злобной улыбкой.

Каждый из нас заработал своё. Красавица, видишь, должна была быть моею. (Он касается пальцем края шляпы.) Мадам неприятно, я сожалею.

Адольф (кричит ему). Я вас презираю, Фессар-Лёбонз! Всегда презирал! Вы на коленях передо мной ползали. А я не сделаю этого! Избавьте меня от ваших речей, и действуйте побыстрее.

Фессар-Лёбонз (с улыбкой). Зачем торопиться. В форт Леннокс скакать целый час, если по самой короткой дороге, у нас есть время. Дайте мне насладиться.

Элоди (внезапно кричит). Почему вы ненавидите моего мужа? Что он вам сделал?

Фессар-Лёбонз (с ехидной ухмылкой). Сожалею, мадам, что приходится сообщить вам об этом, особенно в данный момент. Но дело касается не только скота… Взгляните, он знает, о чём я… (Элоди поворачивается к Адольфу, который со стыдом отворачивается. Фессар-Лёбонз безжалостно продолжает.) Он увёл мою девочку. Никто и никогда не уводил девок у Фессара-Лёбонза, похитителя скота, не заплатив за это собственной шкурой!

Элоди (кричит). Вы лжёте! Мой муж любит только --">