Жан Ануй - Булочник, булочница и подмастерье

которого застряло в сердце немного тоски.

Элоди. Пастух, помнишь, играл эту песенку тем утром, когда ты пришёл на ферму просить у отца моей руки. Нам повезло, что этот парень именно сейчас тоже вспомнил свою молодость.

Адольф (с болезненным стеснением). Ты не жалеешь?

Элоди (нежно). Нет. Всё будет хорошо, он обещал, что малыша они не тронут. (Добавляет.) Мне бы только не хотелось на него смотреть. Он на нас теперь смотрит. Он навсегда запомнит привязанных к столбу и исполненных любви мужчину и женщину, которые нежно улыбались друг другу… Потом это станет семейным воспоминанием.

Губная гармошка замолкает.

Они смотрят друг на друга, многозначительно улыбаясь. Оба они становятся очень красивы).

Странное тревожное молчание, за которым издалека доносится звук кавалерийской трубы, трубящей атаку. Адольф выпрямляется.

Фессар-Лёбонз с растерянным видом идёт через сцену с пистолетом в руке.

Фессар-Лёбонз (кричит). Они атакуют! Стреляйте! Стреляйте же, краснокожие такие-сякие! И отступайте к лошадям, прикрываясь беглым огнём! Я сведу счёты и догоню вас!

Фессар-Лёбонз выходит. Адольф и Элоди всё понимают.

Адольф. Элоди. Элоди, не знаю, почему я называл тебя Шарлоттой. Мне всегда так нравилось твоё настоящее имя. Ты была мне доброй женой, Элоди.

Элоди. Ты тоже был мне хорошим мужем, Адольф. Мне бы хотелось дожить с тобой вместе до старости. Я бы нежно ухаживала за тобой.

Отступая и отстреливаясь бесшумными выстрелами, индейцы возвращаются вместе с Фессаром-Лёбонзом. Прежде, чем уйти под огнём, Фессар-Лёбонз подходит к Элоди и Адольфу сзади и стреляет одному, а потом другому в затылок. Он уходит в глубину сцены, отстреливаясь от невидимого врага.

Лица Адольфа и Элоди просто застывают. Привязанные к спинке кровати, они кажутся красивыми и спокойными. Их широко открытые глаза неподвижно смотрят прямо перед собой. Слышно, как труба играет огню отбой, потом, с пистолетом в руке, бегом появляется лейтенант федеральной армии. Он одет в синюю форму той эпохи. Его играет Норбер дё Ля Пребанд. Подбежав к родителям, он видит, что они мертвы. Он отвязывает Тото, который, всхлипывая, бросается к нему в объятья. Прижимая его некоторое время к себе, он с серьёзным видом ласкает ему макушку. Труба вдалеке заканчивает трубить приказ на ностальгической ноте.

Лейтенант. Тото, твой отец был сильным и мужественным человеком. Твоя мама тоже была славная женщина. Они любили друг друга и страдали, как все мужчины и женщины, а теперь они умерли. Ты забудешь об их страданиях — таков закон, и станешь, в свою очередь, мужчиной. Пойдём! Теперь я буду тобой заниматься. Мы будем вместе бороться с индейцами, и я научу тебя вязать морские узлы.

Он берёт его за руку и уводит. Они медленно идут в полутьму сцены. Мёртвые Элоди и Адольф с застывшими лицами остаются стоять, привязанные к ножкам кровати. Вдалеке другая губная гармошка, на сей раз, несомненно, солдата федеральной армии, нежно наигрывает мелодию «My darling Clementine»

Конец

^07.09.2009

^Ouistreham

1

Следующий набор блюд представляет собой пародию на лишённые смысла названия кушаний, восполняющие изящество самой кухни, плод пустой фантазии Элоди; в словах отсутствует даже намёк на продукты, из которых блюда приготовлены, только в первом прослушивается рыбный соус, а во втором речь идёт, видимо, об утке. Croquettes, это просто-напросто пища для кошек или собак. Последнее блюдо во втором наборе может быть понято, как разнообразные фрукты или намёк на то, как ещё говорят, «фротти-тутти-кванти», с сексуальной аллюзией, т. к. frotter, по-французски означает «тереть» (Примеч. пер.)

(обратно)
--">