Садзанами Сандзин - Сказания древней Японии

силахъ,
стоящихъ выше его разумѣнія, и, не будучи въ состояніи проанализировать своей застывшей мыслью отношеніе ихъ къ самому
себѣ, онъ дѣлаеть ихъ божествомъ и приближаетъ ихъ къ себѣ
или себя к ъ нимъ; онъ стремится возвеличить себя по скольку
сознаетъ себя реально, конкретно. Д о другихъ, подобныхъ ему,
существъ, ему нѣтъ дѣла. Онъ, лѣнивый мыслью, убогій жизнью,
инертный въ смыслѣ созданія техники культуры, можетъ считать
только н и ж е себя все, что не онъ самъ лично. Конечно, современное положеніе не осталось безъ воздѣйствія на эту идею,
оно повредило до извѣстной степени первоначальную чистоту ея,
но все ж е она не утратилась совершенно и сказывается еше и
теперь въ видѣ той отчужденности, той непріязненности, которую питаетъ этотъ народъ въ общей своей массѣ ко всему постороннему, ко всему, что не онъ самъ. М е ж д у нимъ и остальнымъ человѣчествомъ все еще л е ж и т ъ глубокая пропасть. Когда
она закроется и закроется ли, — это вопросъ открытый.
О т ъ обожествленныхъ силъ природы, отъ боговъ и полубоговъ легенда нисходитъ постепенно к ъ людямъ. Участіе людей
дѣлается все замѣтнѣе и замѣтнѣе. Миѳическій періодъ естественнымъ порядкомъ переходитъ въ легендарно-историческій и
даетъ намъ новую группу сказаній именно:

II. Сказанія легендарно-историческія:
1.
2.
34.
5.
6.
7.

Момотаро.
Оеяма.
Иссумбоси.
Кинтаро.
Расіомонъ.
Тавара Тода.
Усивакамару.

Въ отличіе отъ періода миѳическаго. въ которомъ при зарожденіи культуры всю силу, всю энергію пришлось употребить
на элементарную борьбу съ силами природы, на приспособленіе
къ нимъ, этотъ слѣдующій періодъ носитъ на себѣ отпечатокъ
развитія соціальнаго строя, объединенія разнородныхъ, вѣроятно,
этнографическихъ элементовъ, борьбы ихъ между собою, подчиненія однихъ другими. Это тотъ періодъ, когда у ж е тѣмъ или
инымъ путемъ образовалось ядро, давшее впослѣдствіи японскую
націю, когда это ядро, отдѣльное племя или конгломератъ н ѣ сколькихъ, вѣроятно, родственныхъ племенъ, сознало себя и вступило въ борьбу съ остальными родственными и не родственными
племенами изъ за обладанія территоріей архипелага. Это племя
сталкивалось съ другими, населявшими архипелагъ, воевало съ
ними, знакомилось, подчиняло ихъ себѣ, роднилось съ ними,
принимая въ себя новые и новые элементы, вырабатывая все
больше и больше формы соціальнаго строя. Все это началось
въ далекія незапамятныя времена, давно у ж е изгладившіяся изъ
памяти. Легенда создавалась рові Сасшш и, какъ туманомъ, окутавъ вымысломъ дѣйствительные историческіе факты, смутно
лишь удержавшіеся въ народной памяти, передала ихъ дальнѣйшимъ поколѣніямъ въ искаженно поэтическомъ видѣ, изукрасивъ ихъ, какъ пышнымъ узоромъ, примѣсью фантастическаго,
чудеснаго, невѣроятнаго. Плодъ досужей фантазіи, онъ намекаетъ только на факты, опоэтизировывая и детализируя ихъ до
полной неузнаваемости; продуктъ поэтическаго творчества, она
строитъ на ф а к т ѣ новое, пышно-расцвѣченное зданіе и такое
сложное, такое прихотливое въ своихъ деталяхъ, что за нимъ
совершенно скрывается его фундаментъ—историческій фактъ.
Ей мало факта, и она не придаетъ д а ж е ему большой цѣнности.
Поэтическая мечта, фантастическая грёза, она стремится создать
свой идеалъ, идеалъ, который дорогъ былъ народу, къ которому
онъ стремился, которому поклонялся, и этотъ идеалъ она старается конкретировать въ реальныхъ фактахъ; она создаетъ героевъ, надѣляетъ ихъ лучшими качествами, на которыя способенъ былъ народъ, она создаетъ подвиги и очерчиваетъ ихъ
детально въ той схемѣ совершенія ихъ, какая доступна была на-

родному духу и пониманію.какую онъ считалъ наилучшей, наиболѣе
совершенной. И герои ея глубоко жизненны, глубоко реальны,
несмотря на то,что они никогда, можетъ быть, и не существовали.
Чѣмъ дальше, тѣмъ точнѣе и точнѣе становится легенда. переходя изъ чистой легенды, созданія народной фантазіи, въ область фантастическаго, историческаго разсказа. На сцену выступаютъ у ж е дѣйствительно историческія лица, правда, не въ томъ
видѣ, какъ они существовали и дѣйствовали. Но такъ и должно
быть. Ж и з н ь болѣе входила въ рамки, болѣе дифференцировалась, и стало возможнымъ отмѣчать у ж е отдѣльныхъ лицъ, историческихъ дѣятелей. Но народное творчество не останавливалось, идеалъ ж и л ъ и требовалъ для себя конкретнаго образа, и
нѣтъ --">