Владимир Торин - Лемони

вдова и живет над аптекой, а еще она теща аптекаря.

– Пошел вон отсюда, проходимец! – вопит она и корчит жуткую рожу. – Вот позову констебля – он не будет с тобой возиться!

Шляпс подбирает с брусчатки шляпу и в страхе ретируется в сторону Зеленой улочки. Повисшая на ремне гармошка сходится и расходится, будто улыбка, она болтается, шумит и гудит, вторя отдаляющемуся топанью Шляпса. Но со временем она затихает.

Мадам Клопп возвращается в аптеку.

– Лемюэль! – вопит она с порога. – Снова этот бродяга ошивается поблизости! Когда ты с этим что-то сделаешь?!

– Да, мадам! – устало отвечает аптекарь.

– Что «да»? Ты должен отравить его, засунуть в мешок и отнести к каналу!

– Но он ведь ничего такого ужасного не сделал!

– Он поет эти паршивые песни и распугивает клиентов! Ты должен рассказать о нем мистеру Тромперу, пусть отделает его своей дубинкой! На тебя совсем нельзя рассчитывать, Лемюэль! Лучше бы Хелен вышла замуж за констебля, а не за тебя!

– Да, мадам.

Тут он с ней согласен. Лучше бы Хелен вышла замуж за констебля, а не за него. Но ничего поделать с этим он не может. Разве что умереть. Но, если по правде, умереть он тоже не может. Ему нужно поддерживать семейное дело. Он не может подвести прадедушку, ведь прадедушка наблюдает за ним. Вернее, не он сам, а его череп внутри стеклянной витрины. Он стоит там, на полке, в своем лимонном парике, который формой похож на луковицу, и оглядывает общий зал. Недовольно взирает на пыльные стекла витрин, на паутину на плафонах газовых ламп, на скрежещущий, как якорь, протянутый по морю гвоздей, кассовый аппарат и на странную женщину, которая устроилась на стуле с длинными ножками. Стул этот примостился в самом темном углу аптеки, вырастает он едва ли не до потолка, и к нему ведет лесенка. Оттуда эта странная женщина неусыпным взглядом озирает общий зал, очередь посетителей и, конечно же, человека за стойкой.

За стойкой неизменно можно обнаружить самого мистера Лемони. Это невысокий тихий человек с неприметным лицом и невыразительными бакенбардами. Большие глаза выглядывают из мешков вокруг них, словно испуганные мыши. Редкие черные волосы аптекаря не только зачесаны не на ту сторону, которая нравится ему, а на ту, которая нравится его жене, так они еще и напомажены сверх меры, из-за чего он постоянно чувствует себя втиснутым в баночку с обувной ваксой.

– «Горькая Пилюля Лемони». Чем я могу вам помочь?

Мистер Лемони – плохой аптекарь. Ему не нравится отпускать лекарства. Это буквально сводит его с ума. Но больше всего ему не нравится поддерживать общение с людьми. С момента, как он открывает входные двери в девять утра и до того, как он гасит фонари на улице в пять часов вечера, жизнь его представляет собой резиновую рутину и сплошные нервы.

А как иначе, ведь есть такие люди, которые могут вывести из себя даже чугунный фонарный столб. Речь идет о старушках, совершающих променад, нечто вроде круиза по городу, и один из портов, куда они заходят, – традиционно «Горькая Пилюля Лемони» на улице Слив. Они выходят из трамвая, кряхтят, страдают, еле тащатся, заходят в аптеку, отрепетировано жалуются на жизнь, после чего пытаются пообсуждать с господином аптекарем все, начиная с их облезлых котов и заканчивая их облезлыми внуками. Поделившись со всей аптекой сведениями, которые никому не нужны и не интересны, да и занудны настолько, что хочется взять и застрелиться, они покидают «Горькую Пилюлю Лемони» и направляются дальше – мучить господина газетчика, господина молочника, господина сапожника и господина констебля на углу. А затем – мороженое, воздушный шарик, любимая газета, скамеечка в парке Элмз и путь домой – они боятся опоздать к обеду: одной ненавистью окружающих к себе сыт не будешь.

Нередко заходят помешанные на своих питомцах чокнутые дамочки и патетичные джентльмены, приносящие ручного хряккса, замотанного в шарфик, или вваливающиеся вместе с огромным монстром породы Грибальд, расталкивающим очередь, рассыпающим кругом шерсть и лающим так, что стекла выпрыгивают из окон и бегут в сторону канала топиться. Эти уважаемые владельцы животных активно имитируют иностранцев (делают вид, будто не понимают языка, на котором с ними говорят) и начинают спорить, вопить, угрожать и слезливо молить – чаще всего в таком порядке. Пытаясь выклянчить лекарство для своей прямоходящей крысы на поводке или бескрылой птицы в шляпе, или даже летучей рыбы по имени Франсуа, все норовящей --">