Джей Болтон - Цена любви

Джей Болтон

Цена любви

Ночь была темной и душной, словно боги окутали землю плотным меховым одеялом. Даже звезды отвернулись от Шадизара — города воров, прозванного в народе Проклятым, и казались тусклее и дальше. Шадизар мирно спал, погрузившись в дурманящие ароматы висячих садов, кольцом опоясавших центр города с беломраморным дворцом правителя Заморы, и брезгливо морщился от вони отбросов, запрудивших грязные улочки бедняцких кварталов.

Страдая от несносной духоты, ночная стража лениво перекликалась на крепостных стенах, да глухо постукивали колотушки квартальных смотрителей, обходивших свои владения.

Легкие тени облаков набегали на вареный желток луны, словно лик прокаженного заглядывающий в единственное освещенное окошко второго этажа постоялого двора в сердце Пустыньки — Воровского квартала.

Небольшая комнатушка, не претендующая роскошью на дворцовые покои, едва освещалась коптящим пламенем фитиля, плававшего в глиняной масляной плошке, поместившейся в центре стола, так чтобы свет ее был виден с улицы. Стол, широкая тахта с не разобранной постелью, пара колченогих табуретов — вот и вся обстановка. Но деревянный пол и стены могли гордиться своей чистотой, и даже старые давно выцветшие циновки под ногами смотрелись, как изысканные ковры.

От стены к стене, словно запертый в клетке зверь, нервно ходил человек. Он был настолько высок, что путь в семь шагов человека среднего роста, преодолевал всего за пять. Ширине его бронзовых от загара плеч мог позавидовать медведь.

Шелковый жилет без единой застежки не мог скрыть стальную силу мышц на груди и обнаженных руках гиганта. Могучие ноги великана в шелковых штанах, подпоясанных широким полотняным кушаком, в коротких замшевых сапогах, ступали с неподражаемой львиной грацией — бесшумно и мягко. Серебряный обруч плотно обхватывал голову исполина с разметавшейся гривой волос цвета воронова крыла. Горящий орлиный взор бездонных голубых глаз пылал нетерпением и гневом.

Его звали Конан, Конан из Киммерии — дикой варварской страны, затерянной где-то на севере Хайбории, где люди до сих пор едят сырое мясо и голыми руками рвут друг другу глотки за косо брошенный взгляд. Он был чужаком в этом городе, обласканном солнцем и богами, разнеженном и развращенном от роскоши и лени. Поэтому он стал здесь вором, дерзким удачливым и неуловимым. Он пришел сюда, чтобы наказать этого оплывшего от жира, мягкотелого лежебоку и взять себе несметные сокровища, что хранились за непрочными запорами в бесчисленных дворцах обрюзгшей знати и многочисленных храмах привыкших к почитанию жрецов. Эти богатства должны по праву принадлежать ему, ему — сильному, ловкому, наделенному природной хитростью и умом, если хозяева не научились ценить их и не способны защитить свое добро. И он брал с простодушием варвара и смеялся над бессилием стражи и всей заморийской гвардии. Он пришел в этот город, будучи совсем еще юным и мечом, щедростью и умом завоевал себе место и уважение в воровской гильдии, доказав, что он настоящий мужчина.

Три дня назад его доверенный человек и наводчик, владелец небогатой ювелирной лавки и попутно скупщик краденного, Кабал, нашел ему приличную работу для каких-то иноземцев. Вчера Конан и его приятель по воровским делам, неугомонный балагур и острослов, карманник Фарзих дерзко выкрали из сокровищницы правителя Шадизара священный камень Глаз Митры — огромный изумруд величиной с кулак взрослого мужчины. Этой ночью Фарзих и Кабал должны были встретиться с покупателем и получить за камень деньги. Цена была назначена такая, что, вспоминая эту сумму, хотелось повторять ее снова и снова.

Конан должен был оставаться на постоялом дворе, дожидаясь возвращения компаньонов. За голову киммерийца была назначена баснословная награда, и жадные до денег шпионы правителя, не зная устали в ногах, сновали по всему городу.

Свет в окне служил условленным сигналом, что вокруг все спокойно.

Приятели ушли уже давно, но почему-то до сих пор еще не вернулись.

Конан остановился возле стола и машинально подвинул светильник поближе к окошку. Окинул быстрым взглядом непроглядный сумрак улиц и снова заходил по комнате.

«Неужели попались! — с тревогой подумал киммериец, но тут же отбросил эту

--">