Елена Федина - Дом у дороги

Федина Елена Николаевна Дом у дороги

— Ты охотник?

— Да, я охотник.

— Почему же твой дом у дороги?

— Потому что я люблю гостей. Входите, грейтесь.

— Если б не твой дом, не знаю, что бы с нами стало. До города еще часа три.

— Четыре.

— О! Огонь! Слава тебе, Господи!

Старик говорил, девочка молчала. Она устало села на деревянную скамью, поджав маленькие ноги в мокрых башмаках.

— Иди к огню, — позвал старик, — Луиза, ну что ты?

Она кивнула, но не встала, а только закрыла глаза. Я достал бутыль с вином и все, что осталось от ужина. Я не ждал гостей и два дня не охотился, не люблю охотиться в дождь, особенно такой холодный, косой и бесконечный.

Я помог ей снять плащ и набросил на плечи шкуру дикой кошки, сел перед ней на корточки, снял ее грязные башмаки, растер ледяные ноги полотенцем и натянул на них теплые носки.

— Теперь согрелась?

— Спасибо, охотник, ты очень добр.

— Этот старик тебе кто?

— Отец.

— Отец?

— Он не так стар, как кажется.

— А куда вы идете?

— В Трир.

— Трир не любит посторонних.

— У меня там жених.

— Ты же совсем девочка…

— Да. Мы должны были пожениться через два года, но дома случилось несчастье. Вот мы и идем. Не спрашивай больше.

— Я не буду спрашивать. Отдыхайте.

Старик много пил и уснул прямо за столом. Я не без усилия отнес его в угол на шкуры. Тяжел был ночной гость.

— Накрой его, — сказала Луиза, — он так продрог, что и во сне ему будет холодно.

Я накрыл его заячьей шубой.

— Тебе не жалко убивать зверей, охотник?

— Жалко. Не поверишь, но жалко.

— Почему же ты их убиваешь?

— Потому что ничего другого я не умею.

— Надо было с детства учиться чему-то другому.

— Так получилось. В детстве я сильно болел, меня вылечил один колдун из вашей страны Озер…

— Из нашей? Ты догадался, что мы из Озерии?

— Конечно. По акценту.

— А-а… Ну и что?

— В общем, мне пришлось стать охотником, чтобы отблагодарить его. У меня не было выбора. Хочешь еще пунша?

— Да.

Мы сели на циновки возле камина, я снял с решетки ковш и разлил вино по бокалам.

— Уже жарко! — улыбнулась она, ослабляя узел на платке, щеки ее разрумянились, губы порозовели, — хорошо у тебя. Тепло и тихо!

— Тебе нравится?

— Еще бы! Сколько трав… ты сам собирал?

— Сам.

— А как зовут твою собаку?

— Гай.

— Она умная?

— Как человек. Видишь, даже ни разу не зарычала на вас.

— Такая же добрая как ты?

— Откуда ты знаешь? Может, я и не добрый вовсе?

— Мне так показалось… А ты один живешь?

— Один.

— А кто же вязал тебе свитер?

— Одна женщина.

— Красивая?

— Да.

— Остыло вино… Погрей еще…

— Это было давно, — сказал я зачем-то.

— А что колдун хотел? — спросила принцесса, — какого-нибудь зверя?

Я ждал этого вопроса. Я внимательно на нее смотрел, когда отвечал.

— Шкуру, — сказал я, — шкуру голубой лисы.

Лицо ее вытянулось, синие глаза, синее которых нет на свете, испуганно округлились. Она была прекрасна.

— И ты… ее убил?!

— Да, я ее убил. Был сильный дождь, грязь, слякоть, она показалась мне обычной серой лисой, а когда пришел домой, все понял.

— Значит… это был ты?

— Я. Потому что второй голубой лисы на свете нет.

— Да, я знаю… но тот был такой могучий, с бородой… разве… нет, я бы тебя узнала… впрочем…

Она разглядывала меня с детской непосредственностью. Я изменился. Тогда я был с бородой и несколько мощнее, но это было год назад.

Я шел к колдуну Мозесу в Ядовитую Заводь, заодно решил продать на столичном рынке свои меха: озеряне хорошо платили за лесной товар. Я почти сторговался с одним богатым горожанином и его хорошенькой дочкой, которая уже примеряла вокруг шеи хвост дикой кошки и довольно улыбалась, когда на площадь внезапно въехала королевская стража. Это внесло сумятицу в толпу, и я чуть не потерял своих покупателей, даже схватил дочку за руку (а ее отец меня за локоть). Нас потеснили, расчищая место для принцессы, которая направлялась к Западным воротам.

— Тебе повезло, человек из леса, — шепнула дочка, — ты увидишь нашу принцессу.

— Она действительно так прекрасна, как о ней говорят?

— Конечно!

— И у нее на самом деле голубые волосы?

— В том-то и дело, что голубые!

— Так не бывает.

— А вот и бывает! Видишь, никто не разбегается, все хотят ее видеть.

--">