Эрик Рюкер Эддисон - Змей Уроборос

Эрик Рюкер Эддисон
Змей Уроборос

В.Г.Е. и моим друзьям К.Х. и Г.С.Л я посвящаю эту книгу

Это не аллегория и не сказка, а История, которую надо читать ради нее самой.

Все имена я пытался писать как можно проще. В имени Карсё ё — длинное, в Крозеринг о — короткое и ударение на этот слог; в Корунд — ударение на первый слог, в Презмира — на второй, в Брандох Даха — второй и четвертый, Горис — на последний; Кориниус рифмуется с Фламиниус, Гелинг с селинг, Ла Фириз с дезире из, х — всегда горловое, как в лох.

Э. Р. Э.

Перевод с английского А.Вироховский. 23/08/2010-12/12/2010

Первое издание оригинала: март 1922.

9 января 1922 г.

Над быстрой речкой верный Том

Прилёг с дороги отдохнуть.

Глядит: красавица верхом

К воде по склону держит путь.

Зелёный шёлк — её наряд,

А сверху — плащ красней огня.

И колокольчики звенят

На прядках гривы у коня.

Её чудесной красотой,

Как солнцем Том был ослеплён.

— Хвала Марии Пресвятой! —

Склоняясь ниц, воскликнул он.

— Твои хвалы мне не нужны,

Меня Марией не зовут.

Я — королева той страны,

Где эльфы вольные живут.

Побудь часок со мной вдвоём,

Да не робей, вставай с колен,

Но не целуй меня, мой Том,

Иль попадёшь надолго в плен.

— Ну, будь что будет! — он сказал. —

Я не боюсь твоих угроз! —

И верный Том поцеловал

Её в уста краснее роз.

Томас Рифмач

ВСТУПЛЕНИЕ

БЫЛ человек по имени Лессингем, который жил в Вастдейле, в старом низком доме, стоявшем в старом сером саду, заросшим тисами, которые еще саженцами видели нашествие викингов на Коупленд. По краям сада цвели лилии, розы и шпорник, а на клумбах перед подъездом бегонии, большие как блюдца, красные, белые, розовые и лимонные. На стены карабкались жимолость, ломонос, факельные лилии и ползучие розы. Толстые стволы деревьев росли и за садом, везде, кроме северо-востока, где можно было видеть одинокое озеро и, за ним, высокие горы: могучий Габель поднимал увенчанную скалами голову к небу из-за прямых и чистых очертаний Скризов.

Холодные длинные тени тянулись к теннисному корту. Воздух светился золотом. На деревьях курлыкали голуби; два зяблика играли на ближайшем столбе сетки, по дорожке бежала маленькая трясогузка. Через открытую стеклянную дверь, выходящую в сад, можно было увидеть столовую, обшитую старым темным дубом с якобианский столом, на котором стояли вазы с цветами, серебряная посуда, стеклянные бокалы и веджвудские тарелки со сливами, персиками и зеленым мускатным виноградом. Лессингем лежал в гамаке и через голубой дым послеобеденной сигары глядел на розы "Слава Дижона", теснившиеся около окна спальни. Рукой он держал ее руку. Это был их Дом.

— Не закончить ли Ньяля? — спросила она.

Она взяла тяжелый том с выцветшей зеленой обложкой и прочитала: — В ночь на воскресенье, за двенадцать недель до зимы, Хильдиглум вышел из дому и услышал сильный грохот. Ему показалось, что земля и небо трясутся. Хильдиглум посмотрел на запад и увидел там огненный круг и в нем человека на сером коне. Этот человек скакал во весь опор и быстро пронесся мимо. В руках у него была пылающая головня. Он проехал так близко от Хильдиглума, что тот мог хорошо рассмотреть его. Он был черен как смола. Он сказал громким голосом такую вису:

Скачет мой конь —

Влажная челка,

Иней на гриве,

Зло я несу.

Горит головня,

Отравы полна.

Козни Флоси —

Огонь на ветру.

Козни Флоси —

Огонь на ветру.

Хильдиглуму показалось, что он бросил головню на восток, в горы, и там вспыхнул такой большой пожар, что гор не стало видно. Хильдиглуму показалось затем, что он поскакал на восток, в огонь, и там исчез. Затем Хильдиглум вошел обратно в дом и долго лежал без чувств, прежде чем снова пришел в себя. Он помнил все, что увидел, и рассказал своему отцу, а тот велел ему рассказать Хьяльти, сыну Скегги. Хильдиглум поехал и рассказал ему.

— Ты видел призрак, — сказал Хьяльти. — Это не к добру^[1].

На какое-то время наступила тишина, а потом Лессингем внезапно предложил: — Что ты скажешь, если этой ночью мы поспим в --">