Татьяна Алексеевна Мудрая - Дети Древних

Татьяна Алексеевна Мудрая Дети Древних

Прими, Господи, этот хлеб и вино,

Смотри, Господи, — вот мы уходим на дно;

Научи нас дышать под водой…

Борис Гребенщиков

Приёмыш Древнего

Ему крупно повезло 28 ноября 1979 года, когда экскурсионный самолет DC 10–30 авиакомпании Air New Zealand, врезался в склон вулкана Эребус, имея на борту его несостоявшуюся мать. Хотя прочие 256 человек, и пассажиры, и экипаж, были уничтожены полностью, полусгоревшие останки юной женщины, бывшие на пятом акушерском месяце беременности, отнесло внезапно поднявшимся вихрем к озеру Мак-Мердо, погрузило в воду и неведомыми глубоководными дорогами доставило на русскую территорию — четыре километра вглубь и примерно тридцать метров вокруг станции «Восток».

Вода гигантского подземного озера была пресной, мощное — почти 300 атмосфер — давление ледового купола на низлежащий воздух и слои льда, тяжело погруженные в незамерзающую воду насыщали обе стихии кислородом, в глубинах били горячие ключи, нагревая средние слои до плюс 18 градусов Цельсия, и бурлила всевозможная органическая жизнь.

В некотором смысле то была идеальная природная матка для зародыша, исторгнутого из хрупкой, ныне состоящей почти из одного углерода скорлупы. Для плода, которого никто не научил, что можно и что нельзя человеку. Матка, перенасыщенная информацией, которая насчитывала около полумиллиона лет и которую пополняло каждое термофильное создание, распущенное в животворном кипятке, всякая снежинка, прилепившаяся к вечному ледяному щиту снаружи. И которая отдавала эту информацию так же охотно, как родильница — молоко.

Ей крупно повезло 28 ноября 2013 года, когда по выходе из детдома она получила законную «однушку» эконом-класса и догадалась не продать, а с выгодой обменять её на старый дом с небольшим участком прибрежной земли в Поморянском крае.

Дом, от которого романтически наносило креозотом, достиг той степени дряхлости, когда время уже потеряло над его шпальными железнодорожными костями всякую власть. В запущенном саду внутри подгнившего плетня росли кедры, роняя наземь спелые шишки. Море не переставая выбрасывало к ногам водоросли и плавник, нарядные гальки и куски янтаря, сезонные пляжники оставляли стеклотару и пивные банки, а нередко — и что побогаче.

Нет-нет, это вовсе не было её основным промыслом. Обязательное среднее — не та печка, танцуя от которой можно стать успешным офисным менеджером или классной проституткой, но для того, чтобы понять компьютер, в нынешнее время достаточно владеть школьной грамотностью и выписывать соответствующие журналы.

И ещё — обладать быстрой умственной реакцией и недюжинным упорством.

Эти два бесценных качества однажды переменили её судьбу.

Можно сказать также, что сошлись накоротке два везения: её и чужое.

Проходя летним вечером сквозь выброшенную на взморье полуголую толпу, девушка сразу увидела кучку заинтересованного народа.

Как говорили в толпе, береговая охрана извлекла утопленника, заплывшего за волнорез: шторм только снаружи казался несильным. Очевидно, самый драматический момент уже прошёл, теперь спасатели и все прочие наблюдали, как совершенно голый, бледнокожий и длинноволосый субъект, извиваясь наподобие червя, в судороге извергает из себя невероятную массу бурой жидкости, одновременно пытаясь наполнить лёгкие воздухом.

Люди тихо переговаривались:

— Минут двадцать под водой, а то и все полчаса, пока подняли и откачали. Это уж полный дебил.

— Спрашивал у тех?

— Они и сказали.

— Граждане, не каркайте, он вполне ещё бодренький.

Тем временем человек крупно, с болью и надрывом, задышал и перевернулся на спину. Волосы раскинулись на гальке бурыми водорослями, кожа стала не синюшной, как раньше, а почти багровой, глаза сузились так, что не видно, какого они цвета, широкий лоб, губы стиснуты в нитку, нос расплющен — урод. И что самое странное — мужской орган как у подростка лет десяти, не больше.

Или у античной статуи в императорском парке, пришло девушке в голову. Как странно. Как страшно, что всем наплевать.

— Эй ты, мэн, говорить можешь? — спросил тот, что сидел рядом на корточках.

Человек приподнялся, открыл бессмысленные, как кляксы на пергаменте, глаза, обвёл ими всех по кругу.

— Ну чего вы его дрочите, — внезапно --">