Юля Ова - Цитадель тайны (СИ)

Лишенные жизни I. Цитадель тайны

Вместо пролога

Моя святыня, мой храм. Как много времени я провела здесь в одиночестве, на глубине десятков метров, занимаясь какими-то кажущимися мне важными, но по сути пустыми делами, вместо того чтобы жить по-человечески, пока это было возможно, да просто дышать свежим воздухом и любоваться бездонным небом над головой. Теперь же мне ненавистно это место, и все, что его наполняет, в том числе и мои воспоминания. Быть может, их я ненавижу больше всего.

На строительство огромного бункера, который я тогда называла не иначе как «цитаделью», ушло больше десяти лет, немало сил, а так же целое состояние, равное годовому бюджету небольшого государства. Аренда земли, не предназначенной для этого, жалование рабочих, которыми можно было бы заселить провинциальный городок, материалы — все это требовало больших финансовых вливаний. А деньги у меня были.

Еще пять лет своей жизни я потратила на обустройство маленького рая в стенах бетонного саркофага, погруженного во чрево горы на десятки, а то и на сотни метров.

Я построила свое тайное убежище, давным-давно, еще до конца света. Но если бы я знала, зачем.

В детстве у меня была заветная мечта. А через двадцать с небольшим лет появилась возможность претворить ее в жизнь — деньги. Как же я потом кляла себя за то, что вспомнила о своей глупой мечте, и за то, что осуществила ее. После начала конца годы потекли чередом, отмеряя десятилетия.

Несколько лет я не видела солнца. Я не разглядела бы его, даже если бы осмелилась выйти наружу — непроницаемое облако пепла окутало планету. Оно принесло с собой бесконечную зимнюю ночь, бесчисленные снежные бури, не затихающие ни на миг. И пустоту. Планету сковали льды, вся жизнь замерла, и только у меня здесь, на глубине сотен метров было тепло и уютно.

Порою, когда я была особенно сильно уверена в том, что я единственный живой человек на всей Земле, я хотела умереть. И как жаль, что я была слишком труслива тогда, чтобы претворить в жизнь это желание. Если это была не трусость, то я не знаю, что удержало меня от этого шага.

Зима все же оказалась не вечной. Наступила долгожданная весна, такая же длинная, и казалось бы бесконечная. Дни напролет я сидела у монитора компьютера, наблюдая за туманной пеленой оседающего пепла, за серой, почти бесцветной землей и черными остовами мертвых деревьев. Я любовалась предрассветными серыми сумерками, тянущимися годы. Мне нравилось наблюдать за тем, как день, пусть серый и наполненный лишь пеплом, сменяет ночь. Это было единственным подтверждением того, что планета все еще продолжала свой путь вокруг солнца.

Весна закончилась быстрее, чем я ожидала. Каждый новый день отличался от предыдущего. Природа возрождалась буквально на глазах — оживала и я.

Я все так же сидела за компьютером внешнего наблюдения, наслаждаясь зрелищем того, как на иссушенной почве пробиваются нежные зеленые росточки, как они превращаются в могучие подпирающие небо деревья.

Я так боялась отлучиться от монитора даже на мгновение. Я все надеялась увидеть человека…

Все, что происходит с нами — награда или наказание, за мысли, за поступки, за бездействие. Я тогда была единственным человеком на всем белом свете, и, я была единственным, кто отбывал это наказание.

Все так ждали этот конец света… и дождались. Интересно, когда он случился, что все те люди, от которых я так старательно отгораживалась, чувствовали? Бо́льший ужас, чем мой, или нет?

Время не двигалось, пока кругом была серая мгла. Потом это изменилось. Я была рада, но трава и деревья выросли, и время вновь застыло, теперь в бесконечном лете. Мне казалось, что теперь-то уж точно навсегда.

Еще очень долго я не осмеливалась выйти…

1 глава

Эта ночь была невероятно длинной и серой, как и предыдущая, и как та ночь, что была до нее. Вся их жизнь теперь такова. Прошлое, то, что можно назвать нормальной жизнью, теперь вспоминалось как сон, приятный, но зыбкий. Иногда она помнилась отчетливо от начала и до самого конца, но стоило попытаться ухватиться за какое-то конкретное воспоминание, чтобы рассмотреть его, оно ускользало, а его едва ощутимые черты казались чужими. И ночи и дни теперь были серыми и совершенно неотличимые один от другого, они сливались воедино, не позволяя ощутить само время.

Кое-где сквозь --">