Марик Лернер - Обмануть смерть

будущего. Почти в герои науки истории. Или это не наука? Неважно.

Шаг вперед и сразу в сторону, чтобы прущие сзади не затоптали. Пару секунд подождать, пусть глаза привыкнут к полумраку. Света и так немного, а в помещении беда с факелами. Не догадались к нашему приходу установить достаточное количество. Ко всему еще и дыма полно. Пару раз здесь точно выстрелили, а современное огнестрельное оружие создает целые облака вонючей гадости.

Ага, не один я такой умный – опоздавшие пихают, недогадливые смачно плюхаются прямо на пол, поскользнувшись. Все кругом залито кровью, так что и мозаики на полу не видно. Брызги повсюду – на стенах, статуях у входа. Одна из статуй лишилась головы при залпе из мушкетов в упор. Легионеры, наконец, наглядно показали разницу между собой и исчезнувшими наемниками-гвардейцами. Эти будут драться до конца, не умеют иначе.

Впрочем, верность не особо помогает выжить. С десяток трупов на каменном полу по соседству с погибшими солдатами. Смерть всех уравнивает без всяких сомнений. С деловым видом принялся осматривать раненых. Заодно и передышка, и польза. Раны от мушкетов жуткие. При попадании в кость дробят ее на мелкие кусочки. Благодаря большому калибру пули – куча внутренних повреждений, руки или ноги практически всегда требуется ампутировать. Даже сквозные дырки гораздо хуже обычных. У одного раненого из спины вырваны куски мяса величиной с кулак, хотя спереди не так уж страшно выглядит. Здесь и пробовать лечить незачем. Проще добить.

К сожалению, это обычная ситуация во время военных действий. Кричащих от боли и агонизирующих раненых приходится оставлять без внимания для того, чтобы оказать помощь другим. Их уже не спасти. Ага… Первый не особо пострадавший. Ранение в руку. Кровотечение не очень сильное, пуля прошла по касательной, порвав мышцы, но ничего страшного. Быстрая перевязка, благо, материал под рукой у моего носильщика. Подвесил руку на поддерживающую перевязь через шею.

Легионер. Уже в возрасте. Рана в горле. Нанесли клинком, очень чисто. Уже в агонии. Еще один. На животе рана, и наружу вылезает кольцо кишки. Пульс практически не прослушивается. Дело дрянь. Тут без полноценной операции с крайне малыми шансами на удачу никак не обойтись. Остается лишь пожелать ветерану быстрого ухода и перейти к следующему.

Еще один из наших с ранением верхней части бедра. Из перебитой артерии толчками идет кровь. Повреждена не главная жила, иначе шансы на спасение ноги были бы слишком малы.

– Свет! – скомандовал я.

– Мои помощники поспешно зажгли факелы, воткнутые в светильники.

Прижал к ране ватный тампон и одним‑единственным точным надрезом скальпеля немного удлинил ее вверх. Убрав тампон, со всей возможной быстротой зажал край артерии хомутиком. Кровотечение прекратилось.

– Что? – сипло, со страхом, спросил матрос.

– Прямо сейчас трудно ответить. Нужно немного подождать. Если нога не станет неметь, значит, наполнение кровообращения достаточное. В твоем случае, я думаю, все будет хорошо. Если, конечно, не начнешь сейчас бегать.

Он криво усмехнулся.

– Нам за остальными надобно, – сказал один из моих сопровождающих.

– Давайте, ребята, осторожненько его на улицу, чтобы не забыли, когда все закончится.

«Санитары» переглянулись.

– Да не трусьте, – сказал рассеянно, перемещаясь к следующему. Трупы. Одиннадцать человек. Всего два ранены и выживут. Остальных положили на месте. Обычно раненых бывает намного больше, но здесь и те, и другие стреляли в упор. – Куда я денусь! Посижу, отдохну, не мальчик уже так бегать. Даже налегке.

Где-то в глубине здания орали, стреляли, звенели клинками, а я без особого интереса рассматривал фрески. Понимающий легко вычислит – художественная школа Жизель Кнаут. Реализм с перспективой и без приукрашивания. К сожалению, не ее личная работа, поздние продолжатели, пожалуй, восточное направление. Слишком тщательно все выписано. Волоски, штрихи. Иногда подробности излишни. К тому же степные мотивы саму Кнаут никогда особо не привлекали. Барашки, пастухи, верблюды и прочие сайгаки. Лиц людей почти не видно – верный признак четвертого столетия Второй империи.

Формально все правильно, а некого дыхания ветра, как в более ранних работах этой школы, не чувствуется. А ведь здесь не вилла пусть и богатого, но выскочки. Холл дворца. Могли бы найти и более удачного живописца. Хотя мода вещь переменчивая и трудно --">