Дэвид Кудлер - Белые одежды (ЛП)

Дэвид Кудлер

Белые одежды

(Времена меча — 0,5)

Перевод: Kuromiya Ren

Белый снег. Белые одежды.

Белый — цвет скорби.

Чийомэ не в первый раз думала об этом. И эта мысль была ей не интересна.

В скорби не было ничего интересного.

Пока ее несли в паланкине к холмам Рисового перехода, Чийомэ думала о снеге, покрывавшем склоны выше и ниже, все вокруг.

Не так и интересно.

И все же, когда на вершине горы появился гарнизон, охраняющий переход, Чийомэ поняла, как хорошо, что все вокруг укрыто белым. Весь народ был окутан скорбью. Сотни лет войны не оставили ни одну провинцию, ни одну семью без повода скорбеть.

И Чийомэ ощущала потери как раны. Две дочери и сын, которых забрала болезнь и нападения Уэсуги. Шли годы, но ее не отпускала белая скорбь. И, конечно, ее муж. Эта потеря была самой тяжелой, она не могла быть забытой.

Не так и интересно.

Алый флаг Такеда был вспышкой цвета на деревянной стене, что отмечала вершину Рисового перехода, но никто так и не смог объяснить Чийомэ, почему его так назвали. Она не хотела провести ночь среди старых солдат мужа, но Братишки долго шли из долины, и они не доберутся до укрытия дотемна. Так что, когда ее паланкин добрался до вершины замерзшего белого мира, она склонилась к окошку и рявкнула:

— Входите. Мы проведем тут ночь. Бугано пусть греет воду.

Ей ответили согласным кряхтением и понесли ее к вратам. Пар поднимался от их лысых голов, словно снег на вершинах этих гор.

Белое.

* * *

Вода была горячей, гарнизон здесь лишь собирал хворост и следил, чтобы не прошел враг, так что ванна была горячей, возвращала Чийомэ в чувство. Братишки установили ее походную палатку в кладовой гарнизона — лучше, чем в конюшнях, и уединенно. Дни, когда ее радовала бы ночь в компании сотни юношей, давно прошли.

Когда лейтенант Бугано пришел с едой, от которой шел пар, Чийомэ жестом прогнала Братишек в купальни. Они заслужили это.

— Чийомэ-сама, — пробормотал офицер, похожий на собаку, ставя ее миску на походный столик. — Ты, как и всегда, почтили нас.

— Лжец, — сказала Чийомэ и рассмеялась, когда лейтенант смутился. Чийомэ не помнила, когда смеялась в последний раз. — Я жена солдата, была такой. Я знаю, что у вас не гостиница. Но где еще нам остановиться?

— Именно, — Бугано издал смешок, но ему все еще было неловко, и Чийомэ от этого снова рассмеялась. Он вскинул брови, и она постаралась быть умеренно вежливой.

Бугано все же был здесь. Он сражался с ее мужем, был там, когда он пал. Бугано заслужил больше уважения, даже если ему не повезло с лицом.

Кивая, он сказал:

— Вообще-то, у нас есть еще путники, что попросили приютить их на ночь. И потому я хотел у вас спросить.

— Спросить?

— Это… — он почесал лысеющую макушку. — Это девушки. Жрицы храма, пытающиеся уйти от сражений.

— От этого никак не скрыться.

Бугано посмотрел в глаза Чийомэ, и она видела, что и в его глазах есть белая скорбь. Он сказал лишь:

— Нет. Не скрыться, — он покачал головой, и его щеки задрожали. — Но можно уйти из мест, где хуже всего.

— Жрицы? — Чийомэ не могла представить, почему пара мико пошла в горы посреди зимы, но она понимала, что у каждого есть то, от чего нужно бежать.

— Да. Видите ли… — Бугано снова почесал голову. — Одна из них красавица, но и другая привлекает внимание моих ребят. И я хотел предложить, чтобы они провели ночь здесь. Не в вашей палатке! — добавил он. — Но в кладовой. Вдали от мужчин.

— Ах, — Чийомэ знала, что были женщины, которые жили, предоставляя компанию солдатам, но эта жизнь была сложной, и девушки не пошли бы по такому пути. — Конечно. Могут спать в кладовой.

Кивнув и мрачно улыбнувшись, Бугано оставил Чийомэ с едва тронутым ужином.

Когда она съела столько, сколько позволил желудок, в грубую деревянную дверь постучали. Чийомэ снова издала смешок, понимая неуместность всего происходящего.

— Войдите.

Две фигуры в красно-белом прошли в комнату со

--">