22 Слоя - Бесконечность, плюс-минус

раздобыл обычный дешёвый флайо, в который смог переодеться. Ему было стыдно показываться на людях в дорогом стильном костюме, на которым и не осталось ничего от чистоты. Мортимер не слушал людей и чувствовал вину за то, что не справился так блестяще, как напридумывал себе. Неимоверно гадкое чувство на сердце, несмотря на окончательный результат их авантюры.

Даже Скай с Эстер оказались на площади, хоть и не без помощи Моники. За парнем с самым острым из всех виданных ароматом пришёл Амару, и уже на площади тот не выглядел как режущий всё на своём пути душевнобольной. Обычный себе человек, что может царапнуть за обидное словцо, не более того. Но что Скай, что Эстер, предпочли наблюдать за всем на расстоянии от этого человека.

Не пришёл только Сандер и доктор, что поначалу бранился и подозревал своих освободителей. Первый лежал весь перебинтованный, от клюва до ног. Из-за странного костюма, который Сандер наотрез отказался снимать, справиться с ранами оказалось не так просто. Первое время он походил на истекающую кровью губку, но врач бросил вызов ранам и не без труда его выиграл. Когда стало безопасно и все остальные слезли, доктор остался сидеть на крыше с пациентом, что успел стать неплохим собеседником. Может, даже товарищем. Они, в отличие от всех, слушали друг друга и говорили о куда менее значительных вещах. Тело болело и было настолько выжатым, что не хотелось шевелить даже пальцем. Оставалось только лежать плашмя и смотреть вверх. Но когда весь город был прикован к Маччери, а о них на миг забыли, Сандер протянул руку к лицу и снял маску. И воздух показался совершенно не тем, что раньше.

Глава 20. Моя первая весна

Руки накрепко вцепились в плащ художника. Только они втроём стояли на спине огромного ската, единственного в своём роде, сделанного из бумаги. И всё равно он летел, направляемый своим создателем, бросивший вызов ветру, не живой, но настоящий. Казалось, что рождённый для кратковременного полёта, он может унести на себе только тех, кто способен осознать всю свободу неба. В столкновении двух граней трое выбрали невесомость, ветер, развивающий волосы и заглушающий крики, выбрали восторг и возможность заглянуть за горизонт. Мия стояла рядом с Кейтлин и лишь иногда хваталась за плащ Ская. Но только тело находило равновесие, как она разводила руки в стороны и смотрела сверху на целый мир, укутанный ошеломительной простотой. Взгляд скользил по небу, которое, как и прежде, не рассказывало о том, где оно начинается и где заканчивается. Но здесь, где не было места почве, деревьям и строениям, не было места никому, кроме них троих, хотя бы облака казались едва-едва, но всё же достижимыми.

Они стояли вместе, но каждый находился и наедине с собой. С тем самым неосязаемым собой, который куда-то пропадал, едва нога коснётся земли. Здесь, в небе, они остались без музыкальных инструментов и чернил, без револьверов и без страха. Смотря на передвигающиеся внизу объекты, похожие на катышки, хотелось почему-то залиться хохотом. Стоило только подумать, что эти зёрнышки — люди, куда-то идущие и о чём-то думающие, как сразу становилось смешно. Они шагали, преодолевая маленькие расстояния, в то время как по небу неслась комета, тараня воздушный слой, мечтающая оказаться у финиша.

Она со всей силы выкрикнула, но тут же услышала, что звук выходит глухим. Дыхание казалось совершенно другим, не таким привычным. Будто каждый вдох наполнял лёгкие настоящим воздухом, не повседневным, не просто для того, чтобы не позволить телу умереть. Маленькие вдохи скорее были сиюсекундными идеями, а глубокие — озарениями, насыщающие мысли чем-то редким и чудесным. Это не была какая-то определённая картина, но каждый раз, когда лёгкие наполнялись, ощущалось настоящее, не требующее доказательств счастье.

Сохраняя равновесие, Мия аккуратно посмотрела вниз. Практически прямо под ними неслась другая стихия. Отсюда она казалась крошечной, но ни капли не менее полноценной. Это была грань льда, создающая свой путь из всего, что находилось впереди. Будто синий лучик, ледяной овал мчался с огромной скоростью, будто вот-вот загорится и расплавится. Это было видно даже отсюда, с неба. Настоящее воплощение целеустремлённости, а не свободы, нацеленности на победу, но не --">