Андрей Платонов - Смерти нет!

раньше были, они были в крымскую, в турецкую кампанию… А это просто так себе, одна гадюка…» («Дед-солдат»).

Вера в русский народ подсказала Платонову слова о «нас» и о «них», определив самое существенное различие, которое принесло победу советскому народу: «Они за свои грехи чужую кровь проливают, оттого и пустодушные. <…> Мы сами свою кровь проливаем и сами свое горе терпим. Мы, когда грешны, свой грех на другого не валим» («Пустодушие»). С начала войны писатель верил в свой народ, потому что понимал его. Он передал это понимание герою — старому крестьянину: «А немец нам что — разве устоит он против нашего соображения? Он не устоит, он не может: мы по своему сознанию первее его, потому что мы судьбы больше испытали! <…> А хоть бы и завоевал он нас, всю Россию, так опять же все ему стало бы ни к чему и впрок бы не пошло, и он бы сам вскорости уморился от нас, потому что хоть ты и завоюешь нас, так, обратно, совладать с нами никому нельзя. У нас уж такое устройство во внутренности есть: пока живешь, все будешь неприятелю поперек делать, а потом, глядишь, либо он умрет от тебя, либо ему постыло и жутко станет у нас, и он сам уйдет ночью назад на свое отечество, и еще в самую середину его укроется, чтоб дальше от нас быть…» («Среди народа»).

Мир военных рассказов Платонова стал продолжением ранее созданного им художественного пространства. Он сформировался из множества наблюдений, собранных во время войны и в довоенной прозе писателя. Каждую мысль Платонов не единожды утверждает, усиливает, детализирует, они повторяются и варьируются в разных произведениях, создавая тот уникальный сплав из постоянства мыслей, образов и их принципиальной неоконченности, неоднозначности, который свойствен его художественному миру в целом. В военных рассказах эти качества особенно заметны. Писательское доверие к читателю не отменяется, а, наоборот, усиливается самим временем, когда люди живут в постоянном напряжении: от сражения к сражению, в полной неопределенности своей судьбы…

Уже однажды Платонов объяснял критику, что в собственных произведениях способен написать лишь тот финал, который возможен в реальности, потому что окончание произведения «не в литературе, а в жизни» («Против халтурных судей», 1929). Так, например, заканчивается рассказ о ребенке, потерявшем на войне родителей и в возрасте десяти лет уже научившемся убивать («Маленький солдат»). По объективным причинам военного времени его переводят из родного батальона, где служили погибшие родители. Но во время переезда он убегает, и сопровождающие не находят его. Писатель ничего не сообщает о дальнейшей судьбе мальчика, и читатель может только надеяться, что она поступит с ним справедливо, что он еще долго будет сражаться и доживет до победы. Мы тем самым «обречены» Платоновым на сотворчество и на проявление наших лучших человеческих способностей — веры и надежды.

* * *

Тоша — так называл сына Андрей Платонович — умер 4 января 1943 года. Всего через месяц осведомитель доносил в НКВД о состоянии отца: «Я чувствую себя совершенно пустым человеком, физически пустым, — сказал мне Платанов. — Что она теперь, моя жизнь? Для чего и кого мне жить? Советская власть отняла у меня сына, советская власть упорно хотела многие годы отнять у меня и звание писателя. Но моего творчества никто у меня не отнимет. <…> Но я человек упорный. Страдания меня только закаляют. Я со своих позиций не сойду никуда и никогда. Все думают, что я против коммунистов. Нет, я против тех, кто губит нашу страну. Кто хочет затоптать наше русское, дорогое моему сердцу. А сердце мое болит. <…> Мое сердце разрывается от горя, крови и человеческих страданий. Я много пишу. Война меня многому научила» (из донесения от 15 февраля 1943 г.).

Среди потерь военного времени — еще два родных Платонову человека. В блокадном Ленинграде погиб отец Марии Александровны, жены писателя, — Александр Семенович, которого Платонов очень уважал и с которым был дружен. Некоторое время он считал, что погиб и его отец. Как выяснилось позже, 72-летнего Платона Фирсовича фашисты угнали из Воронежа, и он вернулся на Родину лишь после войны.

Наверное, только всеобщая трагедия военных лет помогла Андрею Платоновичу пережить личное горе. Не раз он скажет в своих произведениях о том, что, несмотря на утраты, люди должны продолжать жить, потому что в их сердцах продолжаются жизни близких. «Где ты жить тогда будешь, --">