Марина Носова (Рыжий Доппельгангер) - Целое (СИ)

оба отдохнули, но лишь покачал головой, понимая, что они ощущают, и сам примостился недалеко, накинув одеяло на плечи.

— Он спит.

— Глупо. Мы можем убить его.

— Нет. Мы ведь… должны уйти вместе.

— Он ещё не мы.

— Пока что.

В Уэко нет времени, но по ощущениям прошло несколько часов, когда Ичиго проснулся, как от толчка. Он сразу встретился взглядом с фиолетовыми зрачками, и махнул рукой.

— Доброе утро, Айзен. Урахара-сан ещё спит?

Существо медленно кивнуло.

— Тогда подождём и пойдём. Вам нужно что-то есть? — неуверенно поинтересовался Ичиго.

На этот раз отрицательное покачивание и левая рука указала на грудь, где за лентами мягко переливался Хоугиоку. Куросаки же обратил внимание на ленты.

— Простите, я не могу их снять…

Рука легла ему на голову, на этот раз аккуратно трепля волосы. То, что эта была верхняя пара, удивляло, но Ичиго неуверенно улыбнулся.

— Айзен, а ты добрее похоже стал?

— В чём дело? Ты-мы злимся.

— Меня-нас раздражает, что он держит нас за монстров.

— Это шутка. Он не хотел…

— Я-мы в курсе. Но всё равно раздражает.

— Доброе утро, Урахара-сан. Идём? — они бросили взгляд на сумки, но Ичиго отрицательно покачал головой. — Нет смысла тащить за собой груз. Я тоже вполне могу обойтись без еды, если что могу снова стать Пустым.

Они пошли. Уставали и останавливались. Уставал в основном лишь Ичиго, они могли и дальше продолжать путь, да смысла в этом всё равно не было. Они привыкли слушать болтовню Куросаки, которая часто не несла смысловой нагрузки и нужна была лишь для того, чтобы сам Ичиго не сходил с ума от тишины. Порой они даже вклинивались в неё негромкими порыкиваниями и ворчаниями. Иногда он рассказывал им события прошлого, и лишь тогда они внимательно слушали, но, даже усердно копаясь в воспоминаниях, не могли сказать, что что-то помнили.

Они привыкли убивать Пустых, что по глупости лезли на них. Первое время Ичиго ещё тянулся к мечу, но они были намного быстрее. Вскоре он уже стал просить их дать ему размяться. Они ощущали веселье. Это напоминало игру, где они всегда побеждали.

Они привыкли, что порой Куросаки замолкал и смотрел пустым взглядом вдаль. Что порой и он морально уставал от тишины, от пустыни и от них. А они не смели в эти моменты лезть к нему. Они были друг у друга, у него же не было никого, только беззвучный монстр, которым когда-то были его учитель и враг, и бесконечная неменяющаяся пустыня с вечной ночью. Он уставал.

Однажды он сказал, что его зампакто больше не говорят с ним. И во внутренний мир попасть он не может. Они и сами знали об этом. Просто… знали.

Они привыкли накрывать его широким крылом, когда Ичиго проваливался в сон без сноведений. Он сам как-то говорил, что ему перестали сниться сны. А в пустыне холодно. Им то не страшно, а вот… могла ли душа заболеть?

Они ушли так далеко от того белого замка… Время можно было измерить лишь по волосам Ичиго, которые продолжали расти. Он чертыхался, но обрезал их, когда они опускались ниже талии, а вот им было приятно трепать их.

Прошло… несколько лет, точно? Он так давно не говорил с ними…

— Скоро конец. Он слишком устал.

— Мне-нам это не нравится. Его реяцу… мы её почти не ощущаем.

— Он умирает. Меня-нас это бесит.

— Мы… мы не должны допустить это. Он ведь…

— Он мы. Мы знаем это. Почему ничего не предпринимаем?

— Мы давали ему время. И нам.

— Довольно ждать.

Ичиго знал, что это будет тяжело. Но даже представить себе не мог, насколько до жестокости правдивы окажутся слова Йоруичи-сан.

Вечность — это безумно долго, мой мальчик. Даже твоё упрямство может быть перемолото в пыль.

Он пытался считать время, но бросил это спустя два или три месяца. Сейчас же наверняка прошли годы. Идти не было смысла, их никто не преследовал, но Куросаки знал, что если они остановятся, то он точно сойдёт с ума. Его сводила с ума и пустыня, и тишина, и то, чем стали Урахара-сан и Айзен. Порой он жалел их, порой — завидовал. Им было так легко, они не ощущали подступающих

--">