Андрей Арсланович Мансуров - Когда секс превращается в… Оружие!

Андрей Мансуров Когда секс превращается в… Оружие!

Сирена аварийного сигнала разбудила Джо на самом интересном месте сна: перед ним как раз заканчивала эротический танец особо симпатичная одалиска его гарема, пикантными формами уже заставившая отреагировать некоторые специфические части его организма, и последняя, набедренная, полупрозрачная накидочка, придерживаемая изящными тонкими пальчиками, вот-вот должна была отправиться на пол, знаменуя кульминацию шоу!..

Но пришлось плюнуть на тут же потускневший сон, и, морщась от пронзительного завывания, ринуться сломя голову в рубку. Единственное, что Джо успел — прихватить со спинки стула штаны!

Пол уже плюхнулся в штурманское кресло, а поскольку свой застиранный комбез он не снимал даже во время сна, ему не пришлось корячиться, прыгая на одной ноге, прежде чем сесть.

Сирена смолкла.

— Ну, что тут у нас? — Джо наконец справился с непослушным предметом одежды, и ввалился в капитанское кресло, сразу протестующе заскрипевшее под его двумястами двадцатью фунтами, и зажужжавшее сервомотрчиками, подстраиваясь.

— У нас тут — нечто не совсем обычное. Я бы даже сказала — эксклюзивное. Такого прежде не встречала. Чуть не пролетела мимо. — Мать, суперкомпьютер их «Чёрной каракатицы», говорила как всегда: приятным и мягким женским голосом. С отличной дикцией. Вот только лексикон и стиль общения ей несколько подправил во время последнего техобслуживания техник Вассья. И Джо уже раз двадцать грозился «выворотить на …ер!» блок юмора и неформальной логики, который тот всобачил Матери в процессор, — Думаю, вам лучше самим взглянуть.

На центральном экране возник корабль. Явно — чужой.

Впрочем, Джо, повидавший за время их странствий немало подобной техники, ничего особо «эксклюзивного» не увидел: ну, вытянутый и заострённый с обеих концов цилиндр. Ну, на корме обвешанный в два ряда ходовыми дюзами: словно папуас с Гаваев в ожерельях из цветочков и ракушек. Ну, антенны дальней связи, и сенсоры для обнаружения различных излучений по всему корпусу…

Корабль наверняка покинут: по центру в борту чернела огромная дыра, похоже, от метеорита, пробившего несчастную посудину насквозь, и даже согнувшего ту, словно руку в известном жесте русских.

— Странно. Ничего особо впечатляющего не вижу. Но, может, ты подлетишь поближе? Хотя бы метров на двести?

— Объясняю. Мы — в пятидесяти. И я увеличения почти не делала. То есть, вы видите то, что непосредственно передают наружные камеры.

— Погоди-ка… — Пол, как всегда в случаях, когда волновался, шерстил свою буйную и начавшую седеть шевелюру левой рукой, поскольку правой в это время двигал джойстик, пытаясь ещё укрупнить полуразрушенный корабль, — Ты хочешь сказать, что вот эти цифры…

Джо и сам видел сбоку экрана стандартные данные, которые Мать вывела туда для них: сама-то она и так всё знала. Действительно, это странно:

— Так, получается, их посудина всего-то — длиной с автобус?

— Именно. Тринадцать с половиной метров. В диаметре — два.

— Ну и как же они там помещались?!

— Прекрасно они там помещались, судя по данным, которые передаёт зонд. Вот: включаю.

На экране теперь над штурманским пультом появилась картинка, передаваемая в режиме онлайн уже влетевшим прямо в пробоину первым зондом: словно взрезанные консервным ножом уровни, каюты, межэтажные проходы, трубопроводы, коробы вентиляции, кабели коммуникаций… Всё полуразрушенное, конечно, и перемешанное в жуткую кашу. Но — всё как на обычном большом корабле. Вроде земного транспортника. Или эсминца.

Только уменьшенное раз в двадцать! Трудно привыкнуть, осознать, и убедить себя, что тут — словно в кукольном театре…

— Ладно. Я понял. Лилипуты. — Джо хмурился. Но затылок старался не чесать: а то Пол уже заприкалывал его с этой привычкой, — Ну и какого они были роста?

— Около двух дюймов. Ну, или сантиметров шести.

— Чушь какая-то. Ты же сама говорила, что во всех справочниках и монографиях доказывается, что для разумных существ необходим… Хм. Какой-то критический в плане размера, объём мозга. Ну, когда количество переходит в качество. Больше килограмма. То есть — разумный теплокровный гуманоид не может быть ниже метра!

— Так то — теплокровный. А здесь, похоже, ни «теплокровием», ни «гуманоидностью» не пахло!

— Ах, вот как. Насекомоподобные?

— Да. Похожи были на наших --">