Андрей Дмитриевич Константинов - Господа офицеры, голубые князья…

Андрей Константинов Господа офицеры, голубые князья…

Свидетельствую как очевидец: дискуссии о том, быть или не быть гомосексуалистам в нашей армии, начались задолго до развала Советского Союза. Правда, проходили эти дискуссии в необычной форме… Дело было в небольшой мусульманской стране, где перманентно тусовалось очень много советских офицеров. Не надо спрашивать, что мы там делали. Мы выполняли «интернациональный долг», не особенно вникая: кто кому, собственно, задолжал и сколько именно?

В мусульманских странах русскому человеку бывает очень скучно, когда не бомбят и не стреляют. Впрочем, скуку наши офицеры умело разгоняют водкой, и после третьего стакана начинаются трагические офицерские игры: «веснушка», «кукушечка», «сигаретка», «тигр пришел» – не буду на них останавливаться подробно, щадя нервы и нравственность читателей. Однако там, куда судьба закинула нас, воспользоваться старыми рецептами российского офицерства было тяжело: злые люди приняли в этой стране сухой закон. Самогон было гнать трудно, потому что самогонщиков отлавливала местная полиция, зато сколько радости было, когда прилетали Миги-25!!! Машины эти мы называли «гастрономами», потому что только из одного самолета можно было «выдоить» несколько сотен литров спирта…

К сожалению, прилетали они к нам редко, а «надои» выпивались быстро, поэтому тоска нас грызла нещадно. Самое печальное – не было женщин. То есть к некоторым нашим офицерам приезжали семьи – к тем, у кого они были. А что было делать нам, холостякам? Нет бы Министерству обороны выслать нам в подмогу батальон секретарш каких-нибудь или связисток… Куда там! Разве генералы вспомнят о том, как сами лейтенантами были!

Вот и оставалось нам только таращиться на мусульманок в чадрах да подшучивать друг над другом.

С этого все, собственно, и началось. Когда много мужиков долго живут вместе – обязательно начинаются шуточки на «голубую» тему – все ведь озабоченные, да еще по многу месяцев (провожая в отпуск в Союз коллегу, мы его обычно напутствовали: «Будешь первый раз трахаться с „телкой“ – скажи, это, мол, тебя не один я, это тебя трахают все ребята, оставшиеся в далекой мусульманской стране»). Время от времени мы «шизовали» – устраивали вечеринки с танцами, где жребием определялось, кому быть «тетками», – и ржали на этих танцах так, что прибегала администрация отеля: узнать, что стряслось.

И как-то сама по себе родилась шуточная «голубая» песня:

Я один сижу в своей квартире,

На мене разорвана тельняшка,

Я не знаю, что случилось в этом мире,

Знаю только, что придет ко мне Наташка.

Мы сначала с ней посмотрим телевизор,

«Шваркнем» по бутылочке «Столичной»,

Я немного на гитаре поиграю,

И почувствуем мы с ней себя отлично.

А потом, завыв от наслажденья,

Я раздвину бархатные ляжки,

И забьется в трепетном волненье

Подо мною тело белое Наташки.

И как долго будет это продолжаться,

Знаю я и техник дядя Вася

Это я его зову своей Наташкой,

Потому что мы с ним оба педерасты!

Возможно, песенка и грубоватая. Возможно. Но мы ее любили попеть хором на своих вечеринках. Злая судьба определила мне быть солистом, благо я умел немного тренькать на гитаре. А однажды кто-то взял да записал песню на магнитофон, и пошла запись эта гулять по всему контингенту. И дошла до замполита. Замполит у нас был… замполитом и генералом. Знающие люди понимают, что это такое. Это мрак. Полный. Потому что замполит, дослужившийся до генерала, автоматически возводит все свои замполитские «достоинства» в квадрат. А то и в куб.

Вызывает однажды наш генерал-замполит меня к себе на «ковер». Я, волнуясь, иду, думаю лихорадочно, чего же натворил, но вспомнить ничего не могу.

Захожу в кабинет. Во главе стола – замполит, по бокам штук пять полковников. У всех лица такие, как будто только что очередной генсек умер. И смотрят все на магнитофон-кассетничек, который в центре стола стоит.

Нажимает замполит на кнопочку, из магнитофона вырывается мой жизнерадостный голос, поющий «Наташку»…

Мы молча, как на похоронах, дослушали ее до конца. Замполит по-отцовски перешел на «ты» и спросил:

– Твое творчество?

– Мое, товарищ генерал, – честно ответил я, особой вины за собой все же не чуя: ну похохмили, пошутили… Смущали вот только скорбные лица полковников…

– И давно ты этим… занимаешься? – с участием в голосе спросил генерал.

– Месяца два, --">