Галия Сергеевна Мавлютова - Лекарство от верности

зрелость.

– Я не опоздал? – спросил мужчина.

Какой-то незнакомый человек, чужой, из другой жизни. Что он делает в моей квартире? Как сюда попал? Посмотрел на часы, протянул букет цветов. Странно. Видимо, нездешний господин по ошибке забрел в мой дом. Но это – не чужой господин. Человек с букетом – мой муж. Родной и привычный. Теплый, живой, родной. Сегодня он выглядит немного утомленным.

– Кажется, вовремя. Успел к ужину, – он неуклюже уткнулся носом в мой висок.

– Спасибо, дорогой, – вздыхаю я, устраивая цветы в вазе на высокой ножке. Взять бы эту длинную стеклянную ножку и изо всей силы треснуть вазой об пол, чтобы осколки в стену врезались, но я сдерживаю свой порыв. Настоящая аристократка. Хорошая жена. А в душе – бури и тайфуны. Но мне приходится скрывать разбушевавшуюся стихию за каменными грядами нарочитой чопорности.

Мой муж меня вполне устраивает. Красивый, высокий мужчина. Встречные женщины заглядываются на него, когда он выходит из машины, чтобы купить цветы. Домой муж обычно возвращается с пышным букетом. Тем– но-бордовые немного надоевшие розы. Я привычно принимаю цветы, сую нос в шуршащий целлофан, ловлю приторный аромат и вздыхаю, вспоминая скрывшийся в тумане лет далекий берег. В молодости муж никогда не дарил мне цветов, стеснялся проявления чувств. Он и сейчас краснеет, когда подносит мне цветы, мне кажется, что он тихо шепчет: «Я люблю тебя». Но муж никогда не произносит вслух сокровенные слова. Мне всего лишь кажется. Я слышу то, что хочу услышать. Цветочное подношение стало для мужа одной из вредных привычек, превратилось в семейный ритуал. У нас ведь самая обычная семья. Мы живем без скандалов, косых взглядов, ссор и выяснения отношений. Да и выяснять нам нечего. Страсти ушли в прошлое. Еще в начале брака я поняла, что мой муж является отдельной величиной, вполне отъемлемой от меня, и сразу наступило спокойствие в семье. «Отдельная величина» с непомерным уважением отнеслась к незыблемой супружеской установке. Разговаривая с мужем, я всегда отдавала себе отчет в том, что он спокойно может разлюбить меня, увлечься другой, в конце концов, может устать от семейной скуки и уйти на все четыре стороны. В нашем доме бывали интересные люди, мы путешествовали вдвоем и поодиночке, объездили почти весь земной шар. Я всячески старалась обеспечить мужу ощущение свободы. Свобода – это воздушное пространство брака. Любая семья напоминает тюремное заключение, поэтому необходимо периодически организовывать побеги на волю. Закрытое стойло может свести с ума самого стойкого индивида. И я создавала легкий флер недоговоренности, между нами оставались недомолвки и недосказанности. Именно эта незаконченность придавала нашему браку четкую стабильность. Я берегла нашу семью до тех пор, пока на меня не обрушилось настоящее горе. Сначала это было мое личное горе, затем оно стало общим.

* * *

Я родилась в Ленинграде 14 мая 1961 года. Помню мои первые ощущения. Я робко ступаю босыми ногами по холодному, только что вымытому полу. Коридор кажется мне непомерно длинным, растянутым в вечности. Мне зябко, я кутаюсь в короткое платьице, рву подол, тереблю оборки. В самом конце коридора – кухня. Там звучит музыка, там – светло и тепло. И там моя мама. Я боюсь остаться без мамы. Босые ноги упрямо скользят по полу, но коридор вытягивается, уносит кухню куда-то далеко и высоко, на другую планету. И я громко плачу, стараясь заглушить фортепианные аккорды, доносящиеся из другого мира. Но музыка звучит еще громче, аккорды бьют по темечку, я дергаю платьице, слышится треск ткани, я плачу навзрыд, вдруг чувствую, как пол оказывается наверху, на меня что-то накатывает, заталкивает в круглый шар и постепенно сознание уплывает. Кухня окончательно потерялась вдали. Яркий свет медленно меркнет, громкая музыка тихо угасает. Мама машет мне рукой с далекого берега. Между нами глубокая река, черная и пустая. Постепенно пустота засасывает меня в бездну. Но я знаю, что я есть. Никуда не исчезла. А мою маму она украла. Спрятала в тусклой бездне яркий свет, оставив вместо себя мрак и отчаяние. Я забарахталась в темноте, пытаясь выбраться из небытия. И вдруг река обмелела, высокий берег оказался рядом. Я протянула руку, чтобы взобраться на сухую отмель. Сверху послышался родной голос: «Доченька, проснулась, девочка моя, солнышко ненаглядное!»

Я открыла глаза и увидела маму. Она смотрела на меня --">