София Яковлевна Парнок - Стихотворения (1914-1916 гг.)

–

Над мраморною лестницей, в саду

Стелили тени плавные платаны,

И слабо волновался на ходу

Лиловый шелк торжественной сутаны…

– – –

И расстаемся мы не потому ль

(Ах, был весь Рим в том профиле орлином!),

Что горьким вереском и острым тмином

В моей стране цветет июль?

– – –

.

29 июля 1915

Святые Горы

“Летят, пылая, облака…”

– – –

Летят, пылая, облака,

Разрушился небесный город.

Упряма поступь и легка,

Раскинут ветром вольный ворот.

– – –

Кто мне промолвил «добрый путь»,

Перекрестил – кто на дорогу?

Пусть не устанут ветры дуть,

От твоего стремить порога.

– – –

Былое – груз мой роковой –

Бросаю черту на потребу.

Над бесприютной головой

Пылай, кочующее небо!

– – –

.

31 июля 1915

Святые Горы

“Журавли потянули к югу…”

– – –

Журавли потянули к югу.

В дальний путь я ухожу.

Где я встречу ее, подругу,

Роковую госпожу?

– – –

В шумном шелке ли, в звонких латах?

В кэбе, в блеске ль колесниц?

Под разлетом бровей крылатых

Где ты, ночь ее ресниц?

– – –

Иль полунощные бульвары

Топчет злой ее каблук?

Или спрятался локон ярый

Под монашеский клобук?

– – –

Я ищу, подходя к театру,

И в тиши церковных стен –

Не Изольду, не Клеопатру,

Не Манон и не Кармен!

– – –

.

1 августа 1915

Святые Горы

“Смотрят снова глазами незрячими…”

– – –

Смотрят снова глазами незрячими

Матерь Божья и Спаситель-Младенец.

Пахнет ладаном, маслом и воском.

Церковь тихими полнится плачами.

Тают свечи у юных смиренниц

В кулачке окоченелом и жестком.

– – –

Ах, от смерти моей уведи меня,

Ты, чьи руки загорелы и свежи,

Ты, что мимо прошла, раззадоря!

Не в твоем ли отчаянном имени

Ветер всех буревых побережий,

О, Марина, соименница моря!

– – –

.

5 августа 1915

Святые Горы

“Должно быть, голос мой бездушен…”

– – –

Должно быть, голос мой бездушен

И речь умильная пуста.

Сонет дописан, вальс дослушан

И доцелованы уста.

– – –

На книгу облетает астра,

В окне заледенела даль.

Передо мной: «L’Abesse de Castro»,

Холодно-пламенный Стендаль.

– – –

Устам приятно быть ничьими,

Мне мил пустынный мой порог…

Зачем приходишь ты, чье имя

Несет мне ветры всех дорог?

– – –

.

3 сентября 1915

“На синем – темно-розовый закат…”

– – –

На синем – темно-розовый закат

И женщина, каких поют поэты.

Вечерний ветер раздувает плат:

По синему багряные букеты.

– – –

И плавность плеч и острия локтей

Явила ткань узорная, отхлынув.

Прозрачные миндалины ногтей

Торжественней жемчужин и рубинов.

– – –

У юных мучениц такие лбы

И волосы – короны неподвижней.

Под взлетом верхней девичьей губы

Уже намеченная нега нижней.

– – –

Какой художник вывел эту бровь,

И на виске лазурью тронул вену,

Где Рюриковичей варяжья кровь

Смешалась с кровью славною Комнена?

– – –

.

16 сентября 1915

КАРОЛИНЕ ПАВЛОВОЙ

– – –

И вновь плывут поля – не видишь ты, не видишь! –

И одуванчик умилительно пушист.

Росинку шевеля, – не видишь ты, не видишь! –

Пошатывается разлатый лист.

– – –

И провода поют, – не слышишь ты, не слышишь,

Как провода поют над нивами, и как

Вдали копыта бьют – не слышишь ты, не слышишь! –

И поздний выстрел будит березняк.

– – –

Июль у нас, январь, – не помнишь ты, не помнишь:

Тебе столетие не долгосрочной дня.

Так памятлива встарь, – не помнишь ты, не помнишь

Ни вечера, ни ветра, ни меня!

– – –

.

24 сентября 1915

“Как в истерике, рука по гитаре…”

– – –

Как в истерике, рука по гитаре

Заметалась, забилась, – и вот

О прославленном, дедовском Яре

Снова --">