Константин Фрес - Испанец

Глава 1. Марина

С самого детства Марина была типичной неудачницей.

Классической.

Убожеством, объектом для насмешек, безрукой неумехой, у которой ничего не может быть нормально априори. Ронять и испытывать чувство мучительного стыда - вот на что она была годна. Опустить руки и сдаться было для нее обычным делом, и эта постыдная привычка выкорчевывалась из души, вычищалась из характера с трудом и уже в достаточно взрослом возрасте.

Даже сейчас, по прошествии времени, когда школа и старые вязаные свитерочки, донашиваемые за старшей двоюродной сестрой были далеко позади, а сама Марина считалась довольно успешной молодой женщиной, ее уверенность в себе легко можно было поколебать, всего лишь уронив папку. И в один миг ее умение держать себя растворялось, девушка неловко сутулилась, движения ее становились быстрыми и суетливыми, и она чуть не плакала, сгребая расползающиеся по полу документы в скользких мультифорах.

Размышляя здесь и сейчас о таком положении вещей, Марина все же приходила к выводу, что все ее неудачи и вечный позор джунглей были всего лишь результатом искусственно привитой застенчивости и воспитания. В семье ее учили быть такой - готовой жертвой, удобной для употребления какому-нибудь доморощенному тирану, лишь бы только он появился на горизонте и забрал ее замуж, сняв с плеч родителей эту непосильную ношу - заботу о дочери. Марина потому и фамилию свою – Полозкова, - не любила. В ее воображении та звучала всегда издевательски и была неотрывно связана с прошлым, в котором над нею смеялись и называли исключительно по фамилии.

«О господи, Полозкова, что у тебя случилось?»

«Вечно с тобой что-то не так!»

«Ну, понятно, это же Полозкова! Разве у нее может быть что-то нормально?!»

Едва ли не с пеленок Марине внушалось, что мучиться, иметь на сердце незаживающую рану и страдать, самоотверженно превозмогая все трудности - это нормально, романтично и в какой-то мере даже хорошо, ведь это удел всех приличных женщин. По юности и наивности Марина, не видя иного примера перед глазами, конечно, в это верила…

Ее мама, Елена Петровна, была женщиной властной, жесткой и авторитарной, а отец как раз наоборот – был человеком мягким и даже бесхребетным.

Иногда Марине казалось, что маме ее самой хотелось хоть немного побыть слабой бледной дамой, склонной к обморокам и благородным слезам, красиво ползущим по щекам, этакой беспомощной жертвой обстоятельств, которую бы все жалели и окружали вниманием. Но отец не спешил подтирать сопли супруге и наигранных истерик с красивым заламыванием рук не понимал. Он был человеком очень простым и приземленным и выяснять высоких отношений не хотел категорически. Не хотел бегать в ночь за  супругой, не хотел после пустяковых ссор ползать на коленях с богатыми дарами, с цветами и духами, заглаживая свою несуществующую вину. Он хотел борща и тихих семейных вечеров.

 И Елена Петровна, поняв, что рядом с ней отнюдь не мужественный герой, не утонченный граф и не страстный капитан с пиратского корабля, и бурных страстей от него ожидать не приходится,  замыкалась в гордом молчании на целые недели, лелея свои обиды и затаив зло. В отместку за нечуткость мужа с годами она превратилась в холодную, вечно озолбленную стервозную тетку, изломала, уничтожила слабохарактерного супруга постоянными склоками и следующими за ними многодневными отказами разговаривать, а из Марины она вздумала вылепить то, чем ей не удалось стать самой – хрупкую и беззащитную тургеневскую барышню.

Мама с детства твердила ей: «Не высовывайся, будь скромнее, веди себя правильно! Нечего модничать. Кому надо, тот сам тебя заметит!» Отчасти это было своего рода методичкой, пособием для Марины, как себя правильно вести, а отчасти таким образом мама решала проблемы, возникающие с взрослением дочери и с ее желанием одеваться красиво и нравиться парням.

Сколько раз Марина рыдала, закрывшись в ванной, из-за того, что ее поднимали на смех из-за обносок, которые она была вынуждена донашивать за старшей родственницей! Как она хотела хоть раз, но побыть точно такой же, как и все ее сверстники! Не лучше, не богиней и не королевой – прост такой же, ничем не отличающейся… Но мать раз за разом повторяла свое железное «не высовывайся!», убеждая Марину, что ее природная красота сделает свое дело, и однажды найдется тот, кому будут не важны ее старые, не модные платья, и Марина --">