Марина Крамер , Ольга Пряникова - Ее внутреннее эхо

Ольга Пряникова, Марина Крамер Ее внутреннее эхо Книга первая

В оформлении обложки использована фотография:

© Alena Ozerova   / Shutterstock.com и иллюстрация © ioat / Shutterstock.com

Используется по лицензии от Shutterstock.com

Когда-то это был знаменитый московский доходный дом. Почти такой же знаменитый, как дом с кариатидами. Внизу, как обычно, не на что смотреть, стекляшки витрин, двери и водопроводные трубы. Зато, если поднять глаза, дух захватывало от игрушек модерна, которыми этот дом был богато украшен на верхних этажах.

Празднично блестели окна, отражая яркое весеннее солнце. Лишь одно окно было распахнуто, и в его проеме стояла маленькая девушка, очень худенькая, в цветастом сарафане. Она помещалась в окне вся и совершенно не была похожа ни на хозяйку, собирающуюся вымыть стекла, ни на самоубийцу, собравшуюся прыгать вниз, в поток гудящих машин. Просто стояла и курила, щурясь на солнце и отвлеченно улыбаясь своим мыслям.

Совершенно расслабленная, босиком, она шевелила пальцами уже за пределами подоконника, время от времени меняя позу. Она не выглядела обеспокоенной или напуганной, казалось, что у нее есть крылья, поэтому она не рискует сорваться вниз.

Она и не рисковала. Гимнастка и акробатка, она совершенно не боялась высоты. Ее малый рост, худенькое и сильное тело создавали с окном удивительно гармоничную картину. Но наблюдал ее только один человек – он стоял на противоположной стороне улицы, мешая прохожим, не в силах оторвать взгляд от того, что увидел в окне.

Было высоко, но он своим слабым зрением различал мельчайшие детали – лямку сарафана, съехавшую с плеча, выбившуюся из-под заколки прядь черных волос, каждый вдох, когда она затягивалась, каждый жест ее маленькой руки, поигрывающей зажигалкой.

Он больше представлял это, чем видел, потому что хорошо эту девушку знал. Настолько хорошо, насколько ее вообще кто-то мог знать. Более того – он ее любил.

Ощупью, не отводя взгляда от окна, он достал из кармана телефон и даже набрал номер. Поплыли долгие гудки.

– Соня.

– Что опять случилось?

– Соня, Сонечка… ты можешь подойти?

– Куда подойти, ты где?

– Я на Пятницкой, напротив ее дома. Соня, она сейчас выпрыгнет. Она стоит в окне. И точно выпрыгнет.

– Она тебя видит?

– Кажется, нет.

– Тогда не выпрыгнет. У тебя все?

– Сонечка, я боюсь. Выйди.

– Если я подойду, она нас точно заметит. И тогда выпрыгнет, будь уверен. Хватит истерить, ты не баба. Я еще после вчерашнего не отошла. Зачем ты туда поехал?

– Я шел мимо… я даже не знал, что она там.… Ноги ватные. Можно, я зайду к тебе?

– Можно.

Трясущимися руками он убрал телефон в карман, нащупал сигареты. Боялся прикурить, пошевелиться.

Когда поднял снова глаза на окно, девушки в нем уже не было. Опустить глаза вниз от страха он не мог, в горле пересохло, он не мог сделать даже затяжку сигаретой.

Внезапно окно захлопнулось. Изнутри. И только тогда он смог вдохнуть.

Глава 1

Четыре года назад эта улица была так же прекрасна. Ее только что перестроили, отмыли фасады, отремонтировали осыпавшиеся особнячки. Только лето было холодным, солнце появлялось редко, шли дожди, и клиенты приходили в ателье мокрые и замерзшие. Их отпаивали горячими напитками, внимательно выслушивали, снимали мерки и обсуждали уже готовые эскизы.

Ателье занималось спортивной одеждой – индивидуальными костюмами для фигуристов, гимнастов и танцоров. Клиенты все были известные, штучные, с каждым Катя занималась лично.

Она никогда не брезговала никаким этапом работы, могла и за машинку сесть, а больше любила шить на руках. Каждый стежок в этом ателье стоил как недорогое колье. Но за каждым этим стежком, за каждым костюмом впереди стояли награды, медали, толпы фанатов и горы цветов. А еще – и это Катя знала наверняка, – пот, кровь, годы боли, пустых надежд, ежедневного изматывающего труда, снова боли, травм, отчаяния. И, зачастую, полного одиночества.

Про все это она, совсем юная девочка, знала из личного опыта. Она сама воспитывалась в закрытом интернате для спортсменов, больше похожем на тюрьму для маленьких детей. Вспоминала с отвращением, с болью в сердце, но и с благодарностью за главное – за свой опыт и железный характер, который помог ей за двадцать пять лет прожить большую и умную жизнь.

Закрывались поздно – как в дорогом баре – до последнего клиента.

Последний долго не уходил, стоял в дверях, ругал погоду, подсчитывал убытки от простоя любимого --">