(Ksendagir) , (keine_sorge) - Посреди ночи просто позови меня (СИ)

вдруг зачем-то пояснил:

— Это Макс, сын Алекса и Джона.

Да хоть Леди Гаги и папы Римского, Итан не спрашивал, эта информация была ему абсолютно до лампочки, но сын так сын. И скажи Юске, что это его ребенок, реакция бы не изменилась.

Такое странное спокойствие, будто он парит в сплошном вакууме, смирившись с неизбежностью происходящего. Ведь по-хорошему, им есть, что сказать друг другу, действительно есть, но слова прячутся за упрямо сомкнутыми губами и выгоревшими на солнце ресницами. Итан не хочет ничего говорить, не хочет слушать, не хочет вспоминать. Он хочет уйти, его ждут друзья и последний вечер на пляже перед завтрашним отлетом домой. Глупо это все и бессмысленно, а во рту привкус горечи, будто он целиком проглотил грейпфрут. Ведь не осталось давно ничего: ни обид, ни сожалений, ни ненависти. Какое страшное слово — безразличие.

Итан засовывает руки в карманы шорт и вглядывается в дрожащий воздух позади Юске. Там кто-то смеется, с разбегу кидается в воду, брызгается, бросается мокрым песком. Там у людей своя жизнь, счастливая и не очень, и у Итана теперь своя жизнь, которая идет в противоположную от Юске сторону. Все-таки иногда важно правильно расставлять приоритеты, и Итан справедливо решает, что собственное психическое здоровье ему важнее прошлых чувств, обернувшихся путающейся по ветру горстью отсыревшего пепла.

— Ну, я пойду.

Он обходит Юске и вцепившегося в его руку ребенка, с наслаждением топит босые ступни в мокром песке, делает шаг, другой, третий, но ноги вязнут, как в трясине, бестолковое тело отказывается слушаться. Итан застывает без сил пошевелиться, не пройдя и пары метров.

Как же легко разрушить, казалось бы, такое надёжное, незыблемое, безопасное всего лишь одной глупой встречей. Не стоило останавливаться, нужно было идти дальше, сделав вид, что не заметил, не увидел, не услышал.

Итан беспомощно оглядывается, но море остаётся безучастным, волны все так же ласково касаются кожи, приглашая в свою игру, а где-то впереди беспорядочно снуют человеческие фигурки. Ничего не меняется, только с оглушающим грохотом в груди рушится ледяная броня, в которую он заковал своё сердце, и кривые осколки с наслаждением впиваются в оживающую плоть.

А он не может уйти. Плюхается прямо в смеющиеся волны и обхватывает голову руками, не веря, что это правда происходит с ним.

— Ты в порядке?

Итан смотрит в чужие глаза и снова видит в них себя. Кажется, у его болезни случился рецидив.

========== Часть 23 ==========

Юске

Chase Holfelder — Every Breath You Take

Юске столько всего хотел сказать ему все это время, пока не знал где он. Все те годы, что жил одними лишь воспоминаниями о чувстве, которое когда-то потрясло его мир и в один миг разрушило все до основания, не оставив после себя ничего, кроме той кромешной пустоты и одиночества, что сжирало его изнутри до сих пор.

Но вот Он, перед ним сейчас и смотрит таким совершенно равнодушным взглядом, что одним только этим причиняет невыносимую боль. Словно это не тот самый Итан, который когда-то так крепко держал Юске за руку, будто больше всего на свете боялся его потерять. Словно это не он в прошлом так уверенно признавался ему в любви, бескомпромиссно пробуждая в Юске такое же ответное чувство, что живо в нём до сих пор.

И пока е г о Итан снова уходит, Юске провожает удаляющуюся фигуру болезненным и обреченным взглядом, потому что с каждым чужим шагом он чувствует, как от него отрывают кусок за куском из тех остатков ещё живого в нём, что он берег все это время. Для чего? Если всё уже потеряно?

А ему так хочется окликнуть его, заставить обернуться, задержать рядом с собой ещё на немного или, быть может, навсегда, если бы он только ему позволил. Но сам Юске не вправе разрешить себе это, не в силах мучить того, кого так сильно любит, своими уже никому ненужными чувствами.

Ненужными ли?

Юске видит, как Итан замедляет шаг, как оборачивается медленно в какой-то нерешительности и растерянности. А потом будто бы обессилев садится на песок, прямиком в нахлынувшую волну и прячет лицо в ладонях. И столько в этом отчаяния, что Юске кажется, он слышит этот немой крик о помощи, без слов, каждой частицей своей души, он чувствует, что ещё не всё потеряно, не

--">