Кетрин Макдональд - Вор весны

подонок?

— Конечно.

Я пытаюсь погрузиться в музыку, выкинуть из головы этого странного парня с золотыми глазами, но это нелегко. Я все еще чувствую его поцелуй на своих губах. Не в приятном, тянущем смысле, а так, как чувствуется удар — или синяк на коже.

Что заставило его это сделать?

— Выпить? — предлагает нам крылатая официантка.

Ах, да. Алкоголь заставил его это сделать.

— Э-э, да, спасибо! — говорит Либби, хватая стаканчик с золотистой пузырящейся жидкостью. — Сеф?

— Мне и так хорошо.

Либби закатывает глаза, словно это я веду себя по-дурацки, и делает глоток, вероятно, очень дорогого шампанского. Официантка неторопливо уходит, взмахивая крыльями.

Как она это делает?

Я ищу провода или что-то, что их оживляет, но они идеально соединяются с ее плотью. Должно быть, приклеены. И блеск… волоконная оптика? Поднимается сзади по платью?

Нас окружают другие танцовщицы, красивые женщины с раскрашенной кожей, голубой, зеленой и розовой. Они вталкивают в наш круг других людей, таких же, как мы, которые не совсем к нам принадлежат. Как минимум два бездомных, пьяный мужчина средних лет в шелковой рубашке и группа студентов.

Либби хихикает рядом со мной.

— Сеф, этот напиток такой вкусный! Ты должна его попробовать!

Но я не хочу. Во всем этом есть что-то… странное, аж мурашки по спине. Я больше не чувствую себя счастливицей из-за того, что нас выбрали для этой вечеринки. Я чувствую себя…

Напуганной.

Официантки кружатся вокруг нас, предлагая нам напитки, пытаясь заставить меня сделать глоток. Цвета комнаты расплываются, и на секунду мне кажется, что они летят.

Мои глаза ловят странного парня, которого я видела раньше. Он стоит в углу за помостом, в дальнем конце комнаты и с некоторой настойчивостью разговаривает с женщиной с оливковой кожей. Оба смотрят на меня.

Я отворачиваюсь, сердце колотится.

— Либби, думаю, нам нужно идти.

— Идти? — она не перестает кружиться. — Но нам так весело.

— Либ… — я хватаю ее за руки. Ее зрачки расширены. Ей подсыпали что-то в напиток?

Раздается звук труб. Остальная музыка замирает, и танцоры смыкаются вокруг нас.

Двери распахиваются. Группа существ с уродливыми лицами собирается вместе, гоблины и тролли, другие существа с уродливыми лицами, длинными серыми конечностями, мохнатыми руками.

Нет, нет. Люди, переодетые в существ. Потому что иначе… это не имеет никакого смысла. Комната не может на самом деле быть заполнена гоблинами и упырями.

И та женщина-пикси не летала.

Все это изысканно детализированные костюмы.

Верно?

Это темное чувство снова поднимается.

Толпа у двери расступается, открывая чудовищно высокого мужчину с чем-то похожим на рога, растущие из его головы. И его ноги. его ноги — раздвоенные копыта.

— Вау, — завороженно произносит Либби рядом со мной, — отличные спецэффекты.

В толпе воцаряется тишина, когда он шагает к возвышению в другом конце комнаты. Он проходит мимо, и я зацикливаюсь на его ногах, пытаясь понять, где находятся его ступни. Может, это протезы?

Это выглядит слишком реально для чего-то, что абсолютно не может быть реальным.

Он кланяется сидящей на троне женщине. В ее волосы, будто из чистого золота, вплетена золотая корона из листьев и роз. Ее платье — ковер из лепестков, шлейф струится по ступеням.

— Моя Королева, — говорит рогатый мужчина, опускаясь перед ней на колени.

Она встает, чтобы поприветствовать его, и тишина становится оглушительнее.

— Приветствую тебя в этот прекрасный Самайн, наш брат из Двора Неблагих.

Он держит голову опущенной.

— Поднимись, Король Валериан, и посмотри на свою дань.

Его гоблины окружают нас, некоторые из них размахивают копьями. Одна девушка издает писк, но остальные просто смеются. Они пьяны. Думают, это игра.

И это должно быть игрой, верно?

Верно же?

Либби хватает меня за локоть.

— Это безумие, правда? Я люблю это место. Так рада, что мы сюда попали.

А я нет. Не рада, и не думаю, что ты должна радоваться.

Королева соскальзывает со своего помоста. Толпа кланяется, отступая назад. Она подходит, чтобы по очереди осмотреть каждую из нас, и у меня возникает странное представление о том, каково это — быть насекомым.

Она останавливается передо мной, и длинная, змеиная улыбка расползается по ее губам. Она приподнимает мой подбородок своим изящным пальцем. Я --">