(MadameD) - Я еще не жила (СИ)

проведя пальцами по стеклу. - Подумать только: эта жрица жила три с лишним тысячи лет назад, и вот она перед нами.

Этель обернулась к брату.

- Знать бы, отчего она умерла? В Древнем Египте многие умирали рано, даже аристократия. Наверное, она была молода, красива…

Хью рассмеялся, любуясь порывом сестры.

- Ты у меня и молода, и красива, - сказал он. - Зачем ты забиваешь себе голову этой чепухой? Разве не интереснее жить сейчас… во много раз интереснее?

Он взмахнул рукой, обведя безбрежный океан королевским жестом.

- Только подумай: мы плывем на самом большом и роскошном судне за всю историю человечества! Тут столько потрясающих новинок, а мы с тобой ничего еще толком не видели!

- Хью, вахтенный офицер нас сейчас прогонит! Пойдем-ка отсюда, поживее!

Рассердившись и обеспокоившись, Этель снова надела шляпу и потянула брата за рукав пиджака. Мумия высокопоставленной жрицы времен Аменхотепа IV, на которую им позволили взглянуть с большой неохотой, находилась не где-нибудь, а на шлюпочной палубе, около капитанского мостика: дабы уберечь ценную реликвию от сырости трюма и случайных повреждений при транспортировке.* Хью, конечно, только рисовался, делая вид, будто мумия его совсем не интересует. Он был начинающим репортером в “Дэйли мэйл”, и совать всюду свой нос - в этом состояла его профессия.

Хью с Этель вернулись на открытую прогулочную палубу, протянувшуюся вдоль борта, - такую длинную, что спортсмены могли отмахивать по ней целые мили. Брат с преувеличенной торжественностью предложил Этель руку, и Этель, с улыбкой покачав головой, приняла ее. По правде говоря, мисс Бертрам до сих пор побаивалась блестящих господ, которые совершали тут моцион: “Титаник” был предназначен в первую очередь для миллионеров, сливок американского и британского общества, и был оборудован как самый лучший на свете плавучий отель. Хью успел разведать - и кое-что брат и сестра Бертрамы увидели своими глазами: на “Титанике” имелись теннисный корт, плавательный бассейн с морской водой, большой гимнастический зал с удивительными снарядами, “электроконем” и “электроверблюдом”, парикмахерская, настоящие турецкие бани и даже больница с операционным залом! На новехоньком лайнере все вокруг радовало глаз - интерьер продумывали лучшие художники; рестораны, салоны и каюты первого класса украшали стилизованная мебель, дубовые резные панели, дорогие ковры, шелковые занавеси.* Конечно, в первый день плавания Этель была в восторге от всего этого: вместе с другими непритязательными представителями среднего класса она ощущала, точно попала в сказку. Но теперь ей казалось, что это уже чересчур, - что это вызов, который самонадеянный человек бросает природе… и, если угодно, Богу.

- Это настоящий дворец. Мне кажется, ничто подобное вообще не должно выходить в море, - серьезно сказала Этель брату, после того, как они некоторое время прошли в молчании, любуясь обстановкой.

Хью изумился: они приостановились.

- Почему?

Этель вздохнула.

- Не знаю. Мне просто тревожно. Кстати, ты обратил внимание, сколько шлюпок на верхней палубе? Мне кажется, на всех пассажиров их не хватит!

Хью горделиво откинул белокурую голову - с таким видом, точно это он сам спроектировал и построил “Титаник”, к удовольствию сестренки.

- Уж эта предосторожность здесь вовсе излишняя, глупышка! Разве ты не слышала, что “Титаник” называют непотопляемым? Знаешь, какой прочности у него корпус, - а внизу водонепроницаемые отсеки! С ним попросту не может ничего случиться!

Этель промолчала, и они пошли дальше. Хью опять оживился, с удовольствием раскланиваясь со знакомыми, которыми уже успел тут обзавестись; а Этель с вежливой улыбкой им кивала. Хью иногда бывал несносен, как все младшие братья, - и, конечно, ужасно важничал, выступая в роли сопровождающего и опекуна Этель на этом великолепном судне. Но Этель знала, что он всем сердцем любит ее, - как и она его.

После смерти матери их отец очень горевал и больше не женился. Мама умерла почти сразу после рождения Хью - как дети узнали впоследствии, от родильной горячки. Овдовев, отец стал относиться к Этель с особенной нежностью, утверждая, что она “копия своей матери”; а вот с сыном обращался гораздо

--">