Катерина Снежинская - Первая после бога

— Доктор Кассел, знаете, сколько докладных на вас я получил сегодня утром?

Хирург пожала плечами, продолжая рассматривать ветку.

— Две! — начиная закипать, а оттого грозно сдвинув мохнатые, как у рыси, и абсолютно белые брови объявил завотделением. — Две! Вы опять измывались над средним медицинским персоналом.

Он так и сказал: «средним медицинским персоналом» — любил Лангер эдакие обороты.

— В чём заключалось измывательство на этот раз? — скучливо спросила Дира.

— А вы не знаете?!

— Нет, — честно призналась Кассел. — Точнее, не знаю, о чём именно вам донесли. Одну сестру я отчитала за флирт с охранником. Вторую за то, что полезла к пациенту, не обработав руки. Третью пообещала уволить, если она не избавится от маникюра. Да и то лишь потому, что раньше уже предупреждала. А! Ещё с сестрой-хозяйкой сцепилась. Но она вряд ли стала бы жаловаться.

— То есть, вы считаете, что из-за маникюра человека на улицу выкинуть можно? — рявкнул Лангер.

— Если она работает операционной сестрой в экстренной хирургии, то безусловно, — Дира наконец-то решила и на завотделением посмотреть. — Под этими когтями День знает, что может быть. Это как минимум непрофессионально. А как максимум — преступная халатность. И любая проверка из здравотдела нам же по рогам за это и надаёт. И уволит сестру Тресс, только уже за профнепригодность и с волчьим билетом.

— Любая проверка мне по рогам даст за твои выкрутасы! — заорал Лангер, наливаясь пурпуром, и долбанул папкой, которую зачем-то схватил, об стол. — Ты назначила сканирование пациенту с ЧМТ?!

— Ну уж не Микка, — усмехнулась Кассел. — В смысле, естественно я.

— Какого Хаоса, Дира?! Прекрасно же знала, что неизвестно, есть у него страховка или нет! Кто за это платить будет? Ты?

— Если потребуется, — отчеканила хирург. — Могу и работу мага-сканера оплатить и гипнолога. Даже за назначенные препараты доплачу. Я просила не ставить дежурства в приёмнике? Просила. Моё дело — операционная и реанимация. Теперь с чистой совестью можете снимать с меня такие сутки, ибо профнепригодна.

— А кому тогда работать?! — брызги слюны и до врача долетели, но она даже и не дрогнула — вот где профессионализм-то! — Найди дежурного нейрохирурга, и я тут же от этих подработок избавлю! Некому работать, не-ко-му!

— Это всё, доктор Лангер? Я могу идти? — демонстрируя чудеса выдержки, поинтересовалась Дира.

— Нет, хаосово семя, не можешь! — окончательно психанул зав. — Я тебе сто, нет, тысячу раз уже говорил, что…

Кассел его даже жалко стало. Немолод ведь уже, рискованно так волноваться. Хотя, конечно, старик крепкий, выглядит импозантно и любому молокососу фору даст. Одна только эта роскошная белоснежная шевелюра чего стоит. Поговаривали, что до сих пор подолы студенткам обдирал. Правда, сама она ни в каких порочащих романах начальство не замечала.

— Ты меня слушаешь, вообще? — неожиданно спокойно спросил Лангер.

Хирург честно головой помотала — не слушаю.

— Дира, — заведующий рухнул на стул, словно у него все силы разом кончились. — Девочка моя, ну когда ты поумнеешь, наконец? Ты же хирург, богами поцелованный! Не у каждого мужчины такая рука! Да ещё и диагност, которому Солнце на ухо шепчет. А где работаешь? В экстренной!

— Меня всё устраивает, — снова пожала плечами Кассел.

— Да ты же карьеру свою губишь, дура! — раненым драконом взревел успокоившийся было Лангер. — Зря, что ли, я на тебя шесть лет в академии угробил, звезда выпуска? Тебе самой лет через пять отделением командовать! А с твоими принципами так и будешь тут до старости ковыряться!

Врач упорно молчала, теперь разглядывая пол. Ничем, впрочем, непримечательный — обычный паркет, явно нуждающийся в хорошей порции мастики.

— Уйди с глаз долой, — простонал заведующий, рванув узел галстука остромодного ониксового цвета, да ещё и с золотой искрой. — Чтоб я тебя до завтра не видел!

— Завтра у меня ночная смена.

— Значит, до пятницы! — вызверился Лангер. — Вон пошла!

Третий раз просить Кассел не требовалось. Даже времени на то, чтобы попрощаться, она тратить не стала. А зачем? И так понятно: увидятся ещё.

* * *

Утро в приёмном отделении ничем от вечера не отличалось — лица другие, а так всё по-прежнему. Правда, чувство приятное появлялось, эдакая снисходительная отстранённость: вам ещё сутки пахать, а я уже домой. Всё, всё, меня больше ничего не --">