(Valine) - Непокорные и смиренные (СИ)

========== Часть 1 ==========

Говорят, что разбитое сердце невозможно собрать по кусочкам, позволив ему вновь размеренно биться в груди. Говорят, что время — далеко не всегда хороший лекарь, особенно, в тех случаях, когда изранено не тело, но душа. Говорят, настоящая любовь приходит лишь раз в жизни, все остальное же — только сладостная и желанная иллюзия, столь необходимая тем, кто уже когда-то обжегся, открыв свое сердце. Иллюзия, дарующая надежду на то, что все еще может встать на свои места, а бесконечная вереница неудач и разочарований наконец прервется.

Но можно ли утверждать, что пламенное и неподвластное разуму сердце не способно вновь пылко забиться в груди, даровав своему обладателю еще один шанс на возможное счастье? Ведь любовь неподотчетна никому — ни живым, ни мертвым — и никто не может постичь всех ее необъятных и глубинных тайн. Те же, кто наивно и самонадеянно полагают, что способны объяснить формулу столь странного и противоречивого чувства — глупцы или же безумцы.

Любовь — непостижима, необъяснима, противоречива, опасна. Она пугает, вынуждает стыдиться собственных порывов, бежать от случайных встреч… Однако, вместе с тем, любовь прельщает, манит, завлекая в бездонную и бурную пучину, вынуждая сломя голову бросаться ей навстречу. И нет ничего постыдного в том, чтобы отдаться пылкому и страстному чувству, позволив ему управлять собой.

Ведь даже великие и сильные правители, сколь бы усердно не пытались огородить свое, подобное неприступному бастиону, сердце от прекрасного и пламенного чувства, не в силах противостоять ему. И есть ли вообще смысл сопротивляться тому, что неизбежно, питая наивную и призрачную надежду на то, что подобным образом получится отсрочить момент…

Подобные мысли не раз занимали разум Владыки Эрин Гален, стоило ему поймать цепким взглядом водопад огненных волос, обволакивающий тяжелыми прядями плавную линию плеч и ниспадающий по безупречно прямой спине. В такие моменты Орофериону казалось, что он сходит с ума, лишаясь скудных остатков рассудительности и самоконтроля. И гордый, величественный и холодный король в одно мгновение превращался в безвольную куклу, которой, сама того не понимая, управляла Тауриэль, неосознанно дергая за нужные ниточки.

И Трандуил, долгие годы внушавший себе мысль о том, что стал мертв для любви еще в тот момент, когда его прекрасная, подобная нежному весеннему рассвету, супруга погибла, сраженная в пылу битвы метким выстрелом врага, теперь сомневался в собственных убеждениях. Ведь чувство, которое он питал к Тауриэль, являлось отнюдь не похотью, не желанием удержать подле себя красивую и юную эльфийку и не банальным увлечением, что пропадает бесследно, стоит только получить желаемое. Нет, то была любовь…

Неправильная, недопустимая, противоречивая, необъяснимая и, вместе с тем, пылкая и самозабвенная. Она поработила Трандуила, вынудив его ненавидеть и презирать себя. И эльф, сам того не понимая, сделался рабом собственных чувств к огненноволосой воительнице с горящим блеском в зеленых глазах и пылким и сильным сердцем, бьющимся в груди.

Любовь, испытываемая к Тауриэль, превратилась для Трандуила в наваждение — нечто необъяснимое и противоречивое. И эльф, многие столетия скорбевший по давно ушедшей в мир теней королеве, почувствовал, как сердце вновь пылко забилось в груди. И когда это произошло, Трандуил осознал, что он еще жив, что его душа не погибла вместе с супругой, погребенная под слоями сырой земли.

Трандуил всем сердцем полюбил упрямую, гордую и сильную воительницу, и долгие годы он хранил эти чувства глубоко внутри себя, ожидая наступления дня, когда сможет открыть душу своей спасительнице… Однако этому не суждено было случиться, ведь сердце ее, пылкое и необузданное, принадлежало другому — тому, кто теперь был погребен в королевских чертогах праотцов.

И даже по прошествии трех с половиной лет Тауриэль по-прежнему тосковала по молодому гному… Однако Трандуил, видя ее боль, уныние и печаль, испытывал отнюдь не сострадание, но неправильное и недостойное благородного эльфийского короля чувство — ревность. И к кому же? К тому, кто погиб на поле битвы и был погребен в королевской усыпальнице — так, как подобает потомкам великих и сильных правителей.

Трандуил не мог

--">