(Valine) - Живя среди грязи, невозможно не замараться (СИ)

нравственность, когда тебя могут втоптать в грязь, сравняв с пустым местом, лишь потому, что родился ты не в Пилтовере? Кому нужны законы и порядок, когда весь мир построен на лжи, лицемерии и алчности?

Вот и Джинкс не нуждалась в том, чтобы ей зачитывали лекции о том, что плохо, а что хорошо. Она на своей шкуре убедилась в том, что хорошего в этом мире мало. Всего ты должен добиваться сам — потом и кровью.

Разочаровавшись же в законе, в справедливости в целом, Джинкс осознала, что вольна поступать так, как только пожелает. Она сама дала себе разрешение на это.И раз жители Пилтовера не видят ничего зазорного в том, чтобы ставить себя выше других, превознося чуть ли не до небес блага, что были им подарены с рождения, то почему она должна стыдиться собственных желаний и чувств?

Именно так думала Джинкс, стоя перед дверью в комнату Силко. Мужчины, что взял её под своё крыло, воспитал, взрастил, фактически став отцом… Родителем, которого Джинкс в нём не видела и не желала видеть, убеждённая в том, что её чувства, её привязанность и любовь слишком отличаются от тех, что должна испытывать девушка к своему отцу.

Она любила Силко как мужчину… И не просто любила, томно вздыхая от каждого слова или же скупого прикосновения, краснея и смущаясь, — нет, она его хотела. Хотела его доминирования, его жёсткости и грубости — самого Силко.

И если когда-то, будучи ребёнком, Джинкс краснела при виде целующейся в подворотне парочки, то теперь она сама готова была не только впиться в губы своего воспитателя, но и собственноручно раздеть его догола, дабы потом почувствовать в себе горячее мужское естество.

Джинкс даже усмехнулась: всё-таки прошедшие годы неслабо изменили её, перевернув вверх дном все убеждения, мысли и даже желания. По крайней мере, Паудер точно не стала бы представлять взрослого обнажённого мужчину, грубо берущего её на кровати, столе, полу — везде, где только можно было предаться плотским утехам.

Вот только она теперь не была той напуганной и жалкой девочкой, прячущейся за спиной старшей сестры. Нет, она выросла, стала опытнее, умнее, хитрее, проворнее. И краснеть и смущаться Джинкс больше не хотела. Только не перед Силко и только не сейчас.

Глубоко вдохнув, Джинкс дважды стукнула костяшками пальцев по двери, в то же мгновение услышав, как едва уловимая возня по ту сторону прекратилась. И буквально через считанные секунды раздался до боли знакомый голос, от которого у девушки каждый раз по коже пробегали мурашки.

— Заходи, — равнодушно проговорил Силко, и Джинкс невольно улыбнулась от осознания того, что он сразу догадался, кто был его «гостем». Впрочем, это было даже слишком просто…

— Приветики, — распахнув дверь, бодро произнесла Джинкс, одарив сидящего за столом мужчину самой очаровательной улыбкой, на какую только была способна.

Улыбка эта, впрочем, в следующее мгновение показалась девушке неуместной — особенно, если учитывать, что именно она желала от Силко получить… Хотя, когда он находился рядом, Джинкс было трудно сдерживать себя от эмоциональных и резких порывов.

— Какие-то проблемы? Тебе что-то нужно? — окинув девушку беглым взглядом, произнёс Силко, откидываясь на спинку стула. Джинкс еле сдержала себя от того, чтобы не фыркнуть в ответ на его вопросы.

— Можно и так сказать… — не зная, как стоит начать разговор на столь щекотливую тему, ответила Джинкс, водя взглядом по комнате, словно пытаясь отыскать деталь, которую раньше приметить не могла.

— И что конкретно? — устремив на воспитанницу заинтересованный и несколько настороженный взгляд, спросил Силко, постукивая пальцем по подбородку, замечая, как бегают выразительные голубые глаза из стороны в сторону.

— Это не так должно было произойти… — негромко проговорила Джинкс, которую, казалось, простой и вполне закономерный вопрос вынудил растеряться, позабыв полностью о всех тех пламенных речах, которые она готовила не одну неделю. Силко в ответ на её слова лишь удивлённо изогнул бровь, не вполне понимая, что именно имела в виду девушка.

— Ты о чём? — медленно встав из-за стола, поинтересовался мужчина, неспешным шагом подходя к Джинкс, которая по-прежнему стояла недалеко от двери, обуреваемая сомнениями о принятом ею же решении.