Елена Кривская - Глинтвейн на двоих

Елена Кривская Глинтвейн на двоих

Глава 1

По аудитории — светло-серым стенам, бесконечному ряду портретов в пластиковых рамках, столам, испещренным рисунками и надписями, лицам, склоненным над конспектами, — носились солнечные зайчики, мелкие и чрезвычайно шустрые зверьки. Они рождались от солнечного луча, заглянувшего в аудиторию и отразившегося в необыкновенных линзах и серебристой оправе профессорских очков. Профессор слегка наклонял голову — и стая солнечных зверьков бросалась наутек, карабкалась на стены, на потолок.

Обладатель необыкновенных очков вдохновенно говорил об античной поэзии, древней и тонкой, как музейная пыль. Но античная поэзия не мешала ему зорко следить за тем, что происходило в аудитории среди скопления русых, темных, золотистых голов. Профессорская отрешенность была обманчивой. Едва двум соседкам приходило в голову обсудить разрез на юбке или иную новость от Кардена, как профессор, вооруженный мощными очками, тут же замечал этот кощунственный акт. Профессорский гнев был страшен. Преступницы мигом оказывались в коридоре, а вслед им гремел разъяренный глас лектора. В аудитории немедленно воцарялась стерильная тишина, и вновь начинали свою пробежку по стенам, столам, потолку солнечные зверьки.

Профессора за глаза называли Аргусом. Трудно сказать, что именно имел в виду изобретатель этой клички. С тысячеглазым великаном из древнегреческих мифов у профессора была общей единственная черта — поразительная зоркость, с которой он отлавливал нарушителей порядка во время лекции. А может быть, имя было подсказано профессорской привычкой допытываться на экзамене, как звали собаку Одиссея. Сотни студентов знали об этой уловке, равно как и о том, что собаку Одиссея тоже звали Аргус. Так или иначе профессорская кличка передавалась студентами из поколения в поколение, вместе с именем легендарной собаки. Эту кличку узнавали раньше, чем настоящее имя профессора, вполне христианское — Юлиан Петрович Кленовский.

— Анакреонт воспевал сок виноградной лозы и любовь к женщине…

На последнем слове Аргус, вынужден был сделать паузу, так как взгляд его натолкнулся на нечто, нарушившее безукоризненный порядок в аудитории. Студенты изо всех сил строчили в конспектах. Одна девица — единственная в потоке из ста двадцати человек — откровенно захлопнула конспект, положила сверху ладонь и, подняв голову, с улыбкой заглядывала прямо в глаза Аргусу. На виду у всего потока.

Все головы обратились в ее сторону. Многие заулыбались, предвкушая развлечение, — сцену расправы с нахальной студенткой. Другие млели от страха.

Профессор кашлянул, прочищая горло. Улыбка продолжала блуждать на накрашенных губах студентки. В аудитории застыла нервная тишина. Все услышали не гневный, не рыкающий, а обыкновенный голос профессора.

— Кхм… У вас ко мне вопрос?

Он наблюдал, как она потупила глаза, погасила улыбку, приняла позу пай-девочки и раскрыла конспект.

— Нет. Благодарю вас, профессор.

Он подошел к ней поближе, наклонив голову, заглянул в ее конспект. Аудитория все еще надеялась на эффектную расправу с нахалкой. Профессор пробежал глазами записанные красивым округлым почерком собственные фразы. Предложение «Анакреонт воспевал сок виноградной лозы и любовь к женщине» было подчеркнуто двумя линиями. Вернее, не вся фраза, а последние три слова. В конспекте попадались и другие подчеркнутые слова, но профессор не стал выяснять их значение. Он взял из рук студентки ручку и исправил ошибку в имени «Анакреонт». Она подняла голову и улыбнулась прямо ему в лицо прежней, довольно нахальной улыбкой.

И проговорила опять:

— Благодарю вас, профессор.

Профессор вернулся на возвышение перед кафедрой. Быстро написал на доске «Анакреонт» и предложил всем исправить ошибку в конспекте. Вернулся к теме виноградной лозы и любви у древнегреческого лирика. Прочитал сначала по-гречески, потом по-русски фрагмент:

Бросил шар свой пурпуровый

Златовласый Эрот в меня

И зовет позабавиться

С девой пестрообутой.

Аудитория сдерживала вздох разочарования. Ожидаемый скандал не состоялся. Оживились только тогда, когда Аргус заговорил о Сапфо, страстной поэтессе с острова Лесбос, которая также воспевала любовь — женщины к женщине. По аудитории прокатились смешки, шепот. Но одного свирепого профессорского --">