Анатолий Николаевич Овчинников - Записки юного боцмана

Анатолий Овчинников Записки юного боцмана

Война с крысами на Северном флоте

(Имена персонажей вымышлены или изменены, любые совпадения с реально живущими или жившими людьми случайны).

Советский Союз, конец 70-х, Северный флот, Североморск-8, губа Нерпичья, 7-я дивизия атомных субмарин, плавказарма ПКЗ-13 «Ветлуга» и её старший боцман (это я) — юный, но уже матерый 20-летний «мореман».

Для справки: плавказарма такого типа — это четырехпалубный комфортабельный отель на воде финской постройки, предназначенный, в частности, для размещения экипажей подводных лодок. Команда этого, как ни крути, но корабля ВМФ — это три десятка матросиков под руководством списанных с лодок капитан-лейтенанта, его зама (он же командир БЧ-5), почему-то капитана 3-го ранга, старлея тыловика-интенданта и главного боцмана — непролазного пьяницы-мичмана. Последний, мой тогда непосредственный начальник, — незабвенной памяти добрейший латыш Бруно Янович Рагулис, почти никогда не вылезавший из персональной каюты, где он благополучно пропивал вверенное ему казенное имущество.

Кроме перечисленных двуногих в экипаж также входили несметные полчища корабельных крыс (еще тараканы, но они не в счет). Отношения в системе человек-крыса наиболее выпукло проявляются именно на кораблях — в ограниченном закрытом пространстве, где, казалось бы, избавиться от назойливых соседей не представляет особого труда, но не все так просто. Эти твари приспособлены ко всему, к любым тяготам и лишениям воинской службы, а также к ядам, газам, крысоловкам, отравам, радиации — ко всему, кроме барометрического давления. На подводных лодках, где давление окружающей среды постоянно скачет на несколько атмосфер крысам, в отличие от людей, оказалось некомфортно и их там попросту нет. А вот на надводных кораблях — ого-го!

И не бегут они никуда в случае надвигающейся опасности, а героически гибнут вместе с кораблем. А вот у пирса, на причалах с удовольствием ходят друг к другу в гости, а также к своим береговым сородичам, обеспечивая, таким образом, пополнение и разнообразие своего генофонда. Для противодействия подобным экскурсиям на причальные тросы и канаты вешают заградительные щитки или мётла с прутьями в сторону возможной экспансии, но привычные ко всему серые твари-канатоходцы умудряются преодолевать эти препятствия (они перебегают с корабля на корабль или на причал по канатам, хотя могут и вплавь).

Досаждали они, в основном тем, что забирались, ища тепла и удобства для своих гнезд во всякие защищенные места, как-то электрощиты и электрораспределители, в различные механизмы и устройства, портили секретные и даже — что уже совсем недопустимо — партийные документы и бюсты вождя в ленинской каюте. Крысы зачастую замыкали своими телами разного рода контакты и рубильники, застревали в трубопроводах и воздуховодах и т. д., и т. п.

На бытовом уровне они создавали неудобства следующего плана: допустим, лежит матросик на верхнем ярусе своей коечки, смотрит в выходной день в родном кубрике кино на простыне, а через него, прямо по тельняшке, по его морской душе пробегает по своим серым делам крыса с крысенышами. У нас камбуз был рядом с кубриком за переборкой (обеденные столы там же). Так вот, ночью, бывало, зайдешь туда чайку перехватить со сгущеночкой (входила в матросский паёк), врубишь свет, а со столов крысы врассыпную — десятками! А там еще и баталерки с кондейками для продуктов и припасов — жрали всё! Я уж не говорю о перспективе какой-нибудь эпидемии типа бубонной чумы.

Еще до меня на флоте ходили легенды, что в старые времена матросу, который добудет и предъявит командованию 100 (сто) крысиных хвостов полагались 10 суток отпуска, не считая дороги. Так вот, это оказалось не легенда. Слушайте и запоминайте, и не говорите, что вы не слышали.

Служили тогда срочную три долгих года, очень-очень долгих… И отпуск надо было еще заслужить, ибо не существовало никакого графика, а все оставлялось на усмотрение командиров, которые, как правило отпуск — эту единственную радость бойца — зажимали как могли. И вот как раз в мою бытность одно время — по крайней мере в нашей дивизии — такой обычай (относительно сделки 100 хвостов в обмен на 10 суток отпуска) существовал в реальности. Говорят, даже был такой приказ, но, скорее всего, устный и негласный. Но матросы взялись за дело с энтузиазмом и надеждой. И я тоже, хотя отпуск мне не --">