Валерий Иванович Завьялов - И невозможное возможно

И невозможное возможно

Представляю записки Валерия Завьялова

Повествование простых людей о событиях своей жизни с давних пор привлекало вдумчивого читателя безыскусностью рассказа, правдой виденного и пережитого. Одно требуется от таких записок: они не должны повторять то, что уже известно читателю. Их призвание — открыть новые грани жизни, новые ее стороны, новые черты характеров. Тогда, даже если авторы записок и не обладают мастерством писателя, произведения эти тем не менее всегда читаются с интересом, а порой и более того, пользуются успехом.

Вот почему, на мой взгляд, заслуживают внимания записки Валерия Завьялова «И невозможное возможно».

Слишком много пишется теперь воспоминаний, мало чем отличающихся друг от друга, повторяющих то, что уже известно широкому кругу читателей. Но записки Завьялова тем и примечательны, что открывают новую сторону жизни — тему людей, сраженных недугом в день их появления на свет.

Валерий Завьялов рассказывает о тех скромных, не бросающихся в глаза людях, которые творят добро в любом месте, в любой должности сверх того, что от них требуется по долгу службы.

И поступают они так не из жалости, не из тщеславия; дескать, вот я какой хороший, а потому, что уже очень много людей так воспитаны нашим общественным строем, что, сами того не замечая, являются новыми людьми.

Вместе с тем мы видим в этих записках не одного Валерия, рожденного с тяжелым физическим недугом, а целую галерею таких, как он, исполненных человеческого достоинства, доказывающих, что они могут жить всеми радостями человеческого бытия: радостью труда, любви, человеческого общения, духовного развития.

Это право на счастье, отнятое у них в момент появления на свет, возвращено им нашим образом жизни. И потому записки Завьялова, в которых ничего не выдумано, где сохранены все имена и фамилии, приобретают ту нравственную силу, которая всегда являлась важным признаком произведения, достойного печати.

Все, о чем рассказывает Валерий Завьялов, происходит в Подмосковье и Москве, но география записок шире. Это наша Советская Отчизна, где стали живой реальностью слова «И невозможное возможно!».

Марк Колосов

Посвящаю

всем, кто принимал участие

в моей судьбе

Часть I Через «не могу»

Глава 1

В январе 1942 года поездом Пермь — Москва мы возвращались из эвакуации домой. Нижние места достались нам с пятилетним братом. Одну верхнюю полку заняла мать, другую — красноармеец. Он ехал из госпиталя в свою часть.

На одной из станций началась проверка документов.

— Куда едете?— спросил начальник военного патруля.

— В Загорск,— ответила мать.

— Ваши документы недействительны.

— Но мне их в милиции выдали,— пояснила мать.

— В местной,— последовал ответ.— Москва на военном положении, и въезд туда запрещен.

— Я же до Загорска...

— От Загорска до Москвы рукой подать,— прервал ее проверяющий документы,— да и поезд в Загорске не остановится. Советую сойти в Ярославле или в Александрове.

— Что же мне теперь делать?— растерялась мать.

— Дяденька, не ссаживайте нас!— пришел я ей на помощь. Моя невнятная речь привлекла внимание начальника патруля.

— Сын-то давно болен?— спросил он.

— С рождения...

Еще раз внимательно посмотрев на меня, он что-то сказал сопровождающим его военным и вышел из купе. Те последовали за ним.

По рассказам матери, я заболел, еще не родившись. В шесть лет сделал свои первые шаги. Тогда же появились первые признаки более или менее внятной речи. К каким только врачам не обращались мои родители! Те только беспомощно разводили руками.

А я между тем рос, с каждым годом становился крепче, но следы тяжелой болезни — шаткая походка и дефект речи — сохранились и в тринадцать лет.

В школу меня не отдали, и первым моим учителем был отец. До сих пор помню тот счастливый день, когда он показал мне первые буквы.

Потом со мной стала заниматься наша соседка по квартире, Евгения Павловна Киселева, в прошлом учительница. Она-то и научила меня читать и считать. Но все ее попытки заставить мои непослушные пальцы держать ручку с пером и --">