Жиль Перро - Красная капелла. Суперсеть ГРУ-НКВД в тылу III рейха

Жиль Перро Красная капелла. Суперсеть ГРУ-НКВД в тылу III рейха

Часть 1 Разведывательная сеть

Пост подслушивания в Кранце был предназначен для перехвата подпольных радиопередач. В ночь с 25 на 26 июля 1941 года дежурный, как обычно, настроил свой приемник на частоту норвежского передатчика. Однако вместо норвежских позывных радист записал неизвестные группы знаков: KLKот РТХ, KLKот РТХ, KLKот РТХ. Затем было передано сообщение из нескольких цифрогрупп. Дежурный составил донесение о том, что обнаружена новая подпольная радиостанцияи указал, на какой частоте ведутся передачи. Так началась история, которая превратилась в подлинный кошмар для рейхсфюрера Гиммлера и адмирала Канариса, начальников двух немецких секретных служб, история, из-за которой Адольф Гитлер 14 мая 1942 года вынужден был признать: «Большевики сильнее нас только в одном: в области шпионажа». Хотя в то время фюрер не знал и о сотой доле грандиозных дел, совершенных «Красной капеллой».

Начало пути

Герой этой истории Леопольд Треппер, польский еврей, родился 23 февраля 1904 года в местечке Новы-Тарг, неподалеку от Закопане. Его отец, коммивояжер, работал до изнеможения, чтобы прокормить семью, где было десять детей. Надорвавшись, он умер, когда Леопольду еще не исполнилось и двенадцати лет. Поскольку мальчик отличался редкой живостью ума, родственники решили сделать все, что было в их силах, лишь бы помочь его продвижению по социальной лестнице.

В то время в Польше в силу вековых традиций антисемитизм был распространенным явлением; страна находилась под сапогом военной диктатуры, обескровленная войной и экономическими встрясками. В столь неблагоприятных условиях надежды Трепперов могли не оправдаться. Словно пассажиры плота Медузы, они готовы были пожертвовать последними крохами одному из собратьев, лишь бы он, набравшись сил, сумел подняться на вершину мачты.

Леопольд учился во Львове, затем поступил в Краковский университет, где слушал курсы лекций по истории и литературе. Тогда, в восемнадцать лет, он еще верил, что перед ним прямая дорога, ведущая наверх. Получая небольшую стипендию и скромную денежную помощь от семьи, Треппер кое-как сводил концы с концами. Профессора были им довольны. Через год Польшу поразил новый экономический кризис, и уделом краковского студента на долгое время стала борьба с голодом. В этой борьбе Голод победил.

Студент оставил учебу и стал каменщиком, затем слесарем. Кризис добрался даже до мастеровых, и, соскользнув по «мачте» вниз, юноша оказался на земле и даже под землей: в катовицких шахтах. Два года спустя он выбрался наверх и стал чернорабочим на литейном заводе в Домброве. Но по-прежнему голодал. Вся Домброва голодала. Рабочие, доведенные нищетой до отчаяния, взбунтовались, но польские уланы очень быстро усмирили их. Одного из организаторов движения протеста звали Треппер. Его арестовали и бросили в тюрьму. К тому времени Леопольду исполнилось двадцать два года и он по- прежнему голодал.

Одна из фотографий подпольной коммунистической ячейки, к которой принадлежал Треппер, уцелела, несмотря на полицейские, а затем и гестаповские обыски. Человек десять совсем молоденьких, наголо остриженных парней с непроницаемыми лицами. На фотографии все похожи друг на друга, все одержимы единой страстью, и эта одержимость придает их чертам одинаковую суровость. Непримиримые и потерявшие надежду. Если бы группа этих бритоголовых была одета в летную форму, а не в кургузые куртки, их можно было бы принять за японских камикадзе. Треппера легко найти на фотографии. Даже после того, как годы и пережитое изменят это лицо и придадут ему гранитную твердость, его все же можно будет узнать по светло-серым глазам. В таких глазах можно прочесть и непоколебимую решимость, и неожиданную нежность.

Треппер провел восемь месяцев в застенках диктатора Пилсудского, где пытки, которым подвергались члены коммунистической партии, превосходили в изуверстве те, что будет применять гестапо, — самой обычной из них была пытка водой, заимствованная из средневековья; затем Треппер был освобожден — его даже не удосужились отдать под суд. Он уехал в Варшаву. Четыре первых буквы названия Домброва он «увез с собой». Домб — это будет его псевдоним на ближайшие десять лет. Позднее он станет «Большим шефом» — так станут называть его товарищи и агенты гестапо.

В --">