Николай Михайлович Долгополов - Ким Филби

Николай Долгополов Ким Филби

Посвящается моему отцу —

журналисту Михаилу Долгополову

М. Богданов. Оставался верным присяге

Говорят, каждый человек способен написать хотя бы одну книгу — книгу о своей жизни. Ну, может быть, не целую книгу, а хотя бы описать какой-нибудь один яркий эпизод из пережитого, который произошел только с ним, который неповторим и поэтому обогатит копилку человеческого опыта.

Книгу, которая перед вами, читатель, написал не я. Но всё, о чем в ней говорится, мне настолько близко, настолько «рядом», что я просто не мог не принять участия в работе над ней.

По любым меркам Ким Филби — выдающаяся личность. В нашей стране он по праву завоевал себе славу легендарного разведчика. Но, как это ни странно, его имя пользуется широкой популярностью и в Англии. Его там, конечно, кто-то ненавидит, кто-то осуждает, но в целом, как мне показалось, на родине относятся к Филби с уважением и даже… с гордостью: мол, такой незаурядной личностью может быть только англичанин.

Киму Филби посвящены десятки томов исследовательской, мемуарной и художественной литературы. Но все они в основном касаются периода его работы на советскую разведку в качестве «агента в поле» (agent in the field). И крайне малоизвестно, если не считать догадок, а может, — домыслов западных беллетристов, чем же занимался бывший шеф британской внешней контрразведки после того, как 27 января 1963 года он пересек советскую границу в направлении Москвы. А ведь он провел в Советском Союзе 25 лет — треть своей жизни. И отнюдь не бездействовал. Здесь он любил, отчаивался, радовался, путешествовал, находил и терял друзей. Он работал, творил и даже создал школу своих учеников.

Самое святое имя, которое мне приходилось слышать от Кима в последние годы его жизни, — это Руфа, Руфина Ивановна, его жена. Опытный психолог, Ким разглядел ее с первой же встречи, уже через несколько дней предложил ей руку и сердце. И не ошибся. Союз этот оказался на редкость гармоничным и, вне всякого сомнения, принес Филби самые счастливые мгновения на склоне его лет.

Ким буквально боготворил свою Руфину и, казалось, в ее отсутствие был абсолютно беспомощен. Она была для него «светом в окошке» — если хотите, поводырем в нелегкой советской действительности, без которого ему было бы трудно, — а может, и просто невозможно, — сохранить достоинство и имидж «легендарного», налагаемый его положением.

С Руфиной Ивановной мы познакомились незадолго до ухода Кима и уже по-настоящему подружились в последние годы. Подробную беседу с этой хрупкой, деликатной и очень интеллигентной женщиной вы найдете здесь, в книге. В беседе этой отражено всё самое сокровенное для Руфины Ивановны, а в результате появились яркие, образные зарисовки, раскрывающие неизвестные доселе черты личности Филби, точно передающие атмосферу его жизни в Советском Союзе. Ведь дома, на пенсии, рядом с любимой женщиной ведут себя естественно — не так ли? Нет никаких оснований подозревать Филби в лукавстве, и когда ему приходилось выступать в своей официальной ипостаси — легендарного разведчика и «несгибаемого борца за дело коммунизма» (небольшие уловки и недомолвки в интересах конспирации не в счет). Это с готовностью подтвердит любой из коллег Кима, общавшихся с ним в последнюю треть его жизни. Некоторые из них, сохранив в силу специфики своей деятельности право на анонимность, поделились своими впечатлениями и воспоминаниями с автором книги, которые он, на мой взгляд, передал точно и деликатно, сохранив личную стилистику каждого персонажа. В результате Ким предстает перед нами на редкость многогранной личностью — могучей, волевой и в то же время в высочайшей степени цельной.

Цельность, мне кажется, это ключевое понятие к разгадке феномена Филби. Без каких-либо претензий на окончательное слово в продолжающихся уже десятилетия попытках определить историческую роль его личности постараюсь все же объяснить, что имею в виду.

С обложки английского издания книги «Моя тайная война» бросается в глаза вопрос: «Циничный предатель или человек убеждений?» Вопрос этот, по сути, отражает полярные трактовки личности Кима Филби. За первой из этих позиций стоит уязвленный британский истеблишмент, который до сих пор не может до конца осознать: как же такое могло случиться, что «один из них» (или несколько, если говорить о --">