Юрий Иосифович Колкер - Пархатого могила исправит, или как я был антисемитом

кажется нелепостью. Работает на заводе, по праздникам крепко выпивает; с Валей ругается, и эти громкие ссоры — престранное дело: как это ругаться с женой? Ведь она родная. Я совершенно этого не понимаю — и всё допытываюсь у Вовки: о чем они? Но и Вовка не понимает. Днем, после школы, у Вовки можно послушать радио (в других комнатах его не включают): задушевные голоса, рассказы и повести обо всем на свете, рассказы о наших социалистически достижениях, а с ними и о мерзостях, творящихся на диком Западе. Худшее ругательство пятилетнего мальчика политизировано: родителей он в пылу досады назвал американским правительством, чем насмешил всю квартиру. Гена Шишкин дружелюбен и неглуп. Когда в школе пошла арифметика, помогал решать задачки (чего от отца не дождешься). Первый урок алгебры тоже от него получен: решая арифметическую задачу, он вдруг начал складывать, делить и умножать буквы — и этим потряс душу соседского ребенка.

Напротив Шишкиных — дверь в кухню; рядом с кухней — коморка для прислуги и уборная. Прислуги, конечно, нет, но кто-то там по временам обитает.

Мать — домохозяйка. Она общительная, веселая, но немолодая: ей сперва под сорок, а потом за сорок. Первую дочь, сестру Иру, она родила девятнадцати лет, а Юру — в 33 года. Александра Моисеевна, тоже домохозяйка, примерно тех же лет, что мать. Девочки ее ребенку кажутся взрослыми: Люба чуть старше Иры, Марина старше Юры. И мать, и Александра Моисеевна много времени проводят на кухне, готовят на примусах, судачат, изредка и печь топят дровами. Однажды Александра Моисеевна говорит матери:

— А я, Валентина Федоровна, вчера девочкам напильники купила!

— Александра Моисеевна, зачем же девочкам напильники?!

— Ну как же! Это так модно. Вот я вам сейчас покажу ткань. Завтра отнесу портному… а может, вы сошьете?

— Ах, на пыльники…

— Да ведь я же и говорю: на пильники.

К Назвичам не войдешь так просто, как к Шишкиным, но всё же иногда — войдешь. У них в комнатах своя достопримечательность: картина на стене, репродукция брюлловской вещи Итальянский полдень из Русского музея: девушка с виноградной кистью. Зачем им виноград и Италия? Бог весть. Но, приглядевшись, понимаешь (конечно, по прошествии лет), что улыбчивая и радушная Александра Моисеевна в молодости очень должна была походить на эту девушку-итальянку с явно семитскими чертами. Повзрослев, можно и другое понять: что Брюллов — не выдумщик; что он, скорее всего, с натуры писал, только не в Ломбардии, а ближе к Неаполю или в Сицилии. Весь юг Италии как раз и является отчасти семитским, не может быть иным; в последние столетия империи сюда хлынул Ближний Восток, в средневековье — еще и сарацины генофонд подпортили. А в Риме евреи жили с первого века нашей эры, когда сегодняшних итальянцев и в проекте не было. Они там коренные. И не только там…

Потом у Назвичей еще одна картина была повешена, лучше первой. Люба вышла замуж на морского офицера, и на стене появился гордый крейсер Киров, упоительно разрезающий волны своим носом, острым, как бритва. Глаз не оторвать!

Все в квартире жили дружно (было тогда такое словечко). Никакого антисемитизма со стороны национального меньшинства не наблюдалось. Наоборот, добрая тетя Валя так была расположена к нам, что отцу моему в порыве радушия прямой комплимент сделала: сказала матери, что он совсем не похож на еврея.

ДВОР И ВОЕННЫЕ ДОБЛЕСТИ

Двор в ту пору был общиной; все друг друга знали, и стар и млад. Во дворе поначалу ничего не чувствовалось; что мог чувствовать светловолосый мальчик с такой славянской внешностью? В семье ничего не произносилось. От отца я слова еврей до самой его смерти не слышал. Но всё же одно во дворе явственно висело в атмосфере: евреи не воевали. Откуда это взялось? Никаких высказываний память не сохранила. Мать, в простоте душевной, тоже могла так думать. Сказав: «красивые и умные», не добавила: «смелые». Да и видно было по всему, что они трусоваты. Сам я был скорее робок, чем смел; понял это рано, мучился этим. Висевшее в атмосфере пропустил через себя и принял на веру. Что евреи были, некоторым образом, лучшими солдатами в той страшной войне, не знал; да и никто не знал. Выяснилось это с большим опозданием, в 1990-е, когда опубликовали статистику по героям-фронтовикам. Оказалось, что до 1943 года евреи шли на первом месте (в пропорции к численности населения в СССР) по числу героев Советского Союза. Еще оказалось, --">