Борис Сергеевич Евгеньев - Радищев

Борис Сергеевич Евгеньев РАДИЩЕВ

…Да юноша, взалкавый славы,

Пришед на гроб мой обветшалый,

Дабы со чувствием вещал:

«Под игом власти, сей рожденный.

Нося оковы позлащенны,

Нам вольность первый прорицал».

А. Радищев, ода «Вольность».

I. ГРАЖДАНИН БУДУЩИХ ВРЕМЕН

«Человек, человек потребен для ношения имени сына Отечества…»

А. Радищев

— Ты хочешь знать: кто я?.. — спрашивал Радищев в одном из своих стихотворений.

Я тот же, что и был и буду весь мой век:

Не скот, не дерево, не раб, но человек!

Он написал это стихотворение, добравшись в дорожной кибитке, в сопровождении двух унтер-офицеров, зимой 1790 года, до занесенного снегом Тобольска.

Он ехал в ссылку на долгие годы. Ехал на край земли — в далекую, суровую Сибирь, в Илимский острог^[1].

Он только что вырвался из рук царского палача, из стен Петропавловской крепости, где, присужденный к «отсечению головы», долго ждал своего смертного часа, замененного потом ссылкой. Он был истомлен долгой и тяжелой дорогой.

Будущее тревожило его. Ему казалось, что необозримая снежная пустыня крепче каменной тюремной стены, крепче чугунной решетки встанет между ним и его прежней жизнью. Ссылка представлялась ему могилой, готовой поглотить все, чем он особенно дорожил: деятельную жизнь, исполненную труда и борьбы, любовь к семье и детям, заветные мечты, любимые книги.

Хватит ли душевных сил, мужества и веры в свое дело, чтобы претерпеть лишения, тоску и горечь изгнания, одинокую, бесплодную жизнь?

Да, он стерпит все, все перенесет! Он остался тем же, что и был, и таким будет весь свой век. Ничто не могло сломить, ничто не сломит его: он — ч е л о в е к!

Его могли бросить в тюрьму, лишить прав, заковать в цепи, обречь на медленное умирание в Сибири. Но никто никогда не мог бы сделать его рабом, отнять у него гордость высоким званием ч е л о в е к а.

В сознании этого был источник его непоколебимого мужества.

Как все великие русские революционеры, борцы за свободу и счастье народа, Радищев свято верил в человека.

«Известно, что человек существо свободное, поелику одарено умом, разумом и свободною волею, — писал он, — что свобода его состоит в избрании лучшего, что сие лучшее познает он и избирает посредством разума… и стремится всегда к прекрасному, величественному, высокому»^[2].

В этих словах ярко и сильно выражена вера Радищева в добрую волю человека, благородная мечта о человеческом счастье.

И это было не только убеждением мыслителя. Это было трепетом, радостью, болью и страданием живого горячего сердца, было главным делом смелой и бескорыстной жизни борца-революционера.

В отличие от многих передовых мыслителей и писателей Западной Европы того времени Радищев не обобщал понятие «человек». И уже одно это не только отличает его от них, но жизненной силой и правдой, ясной и точной целеустремленностью его деятельности ставит Радищева выше самых смелых западноевропейских мыслителей и писателей XVIII столетия, раскрывает глубину и самобытность его философской мысли.

Тот человек, за свободу и счастье которого он боролся всю жизнь, был не отвлеченным представлением о человеке вообще, но живой исторической реальностью: русским человеком, русским крепостным крестьянином. Радищеву были чужды космополитические тенденции, — он прежде всего любил родной русский народ и верил в него. Он верил в могучие силы, верил в величественное и прекрасное будущее русского народа. Он жил во имя этого будущего и боролся за него.

«Твердость в предприятиях, неутомимость в исполнении суть качества, отличающие народ российский… О, народ, к величию и славе рожденный!..»^[3]— писал Радищев.

И перед его духовным взором открывались грядущие времена, когда рабы, «отягченные тяжкими узами, ярясь в отчаяньи своем, разобьют железом вольности их препятствующим, головы бесчеловечных господ и обагрят их кровью нивы свои…»^[4]

«Что бы тем потеряло государство?» — задавал Радищев вопрос. И ответ его звучал замечательным пророчеством:

«Скоро бы из среды их (рабов. — Б. Е.) исторгнулись великие мужи для заступления избитою --">