Мария Иосифовна Белкина - Скрещение судеб

Пастернаку... До свиданья! Люблю Вас. Марина Цветаева». Разве не вполне однозначно проступает сквозь всё это наиболее вероятная — и, признаюсь, почему-то исторически самая желанная! — расшифровка загадочной полустроки «нас, может быть, трое»?! И уж заодно — еще одной строки из соседней строфы: «Мы были людьми. Мы эпохи»!
Марина Цветаева прожила на свете 49 лет: 1892—1941. Близится столетие со дня ее рождения, а годом раньше наступит пятидесятилетие со дня ее смерти. И вместе с приближением этих памятных дат — по неотменимому закону природы — уходят из жизни последние ее современники и сопространственники: те, кто близко знавал ее или хотя бы изредка с нею встречался, кто удостаивался ее любви или хотя бы мимолетной дружбы, кто бывал с нею связан творчески или хотя бы только видел-слышал ее... У мастеров кино есть термин — «уходящая натура»: нужен для картины ледоход, а льдины тают и завтра будет поздно... На одной из страниц своего повествования Мария Белкина рассказала, как друзья торопили ее собирать материал для задуманной книги: «Ты работаешь, как в кино, с уходящей натурой».
И вот уже сегодня не оценить — что осталось в стороне от v пути, пройденного
Марией Белкиной в ее поисках? Где она » «опоздала»? И не только она...
Одно, к сожалению, очевидно: ускользнувшие от записи живые свидетельства уже не воспроизвести, а неубереженные вовремя документы уже не восстановить. Правда, будущих читателей Марины Цветаевой надежно ждут в начале XXI века немаловажные открытия историков нашей литературы: по несудимой воле Ариадны Сергеевны Эфрон архив ее матери закрыт для ознакомления и публикаций до 2000-го года! Но с тем большей благодарностью автору «Скрещения судеб» читатели века нынешнего уже сегодня откроют для себя хронику самого трагического двухлетия в финале жизненного пути Марины Цветаевой.
Эта перехватывающая горло хроника воспринимается как неумолчный возглас-вопрос поэта-женщины-матери-жены, обращенный к окружающему миру и бегущему веку — любимому миру и великому веку! — г Вот, что ты, милый, сделал мне!
~ Мой милый, что тебе я сделала?
У этой книги странный подзаголовок: «Попытка Цветаевой, двух последних лет ее
жизни. Попытка детей ее. Попытка времени». Однако всех, кому знакома поэтика
Марины Цветаевой и кто покорен ее властительной языковой свободой, этот
подзаголовок не удивит: тотчас приходит на память одно из прекраснейших
цветаевских стихотворений — «Попытка ревности»... Мария Белкина как бы сразу
дает нам знать, что она в плену у героини своей книги. И этот плен — ей в
радость! А все дело в том, что это — давний плен. Как раз в то трагическое
двухлетие Марии Белкиной случилось быть близко знакомой с Мариной Цветаевой и ее
сыном Муром, а позднее — с ее дочерью Алей. Потому-то «Скрещение судеб» и может
быть названо мемуарно-биографической книгой: автор собирал материал для нее и у
самого себя — в своих дневниковых записях и собственной памяти.
Так, оказывается, что к авторскому уверенью, будто перед нами «одни только
факты», нужна маленькая поправка: несомненно достоверные факты все-таки, как
правило, не просто научно излагаются автором-исследователем, а на наших глазах и
при нашем соучастии переживаются автором-писателем. Это — выстраданная книга. В
этом ее духовное значение.
...У меня было тщеславное искушение — начать это короткое предисловие-напутствие
с еще более коротенького воспоминания, как перед войной, в 1940 году, мне,
студенту и начинающему литератору, посчастливилось на протяжении целых двадцати
минут быть молчаливым собеседником Марины Ивановны Цветаевой в коридоре Дома
Герцена, а потом нести через всю жизнь нетускнеющее впечатление от ее бьющей в
глаза единственности на земле... Но, поборов это искушение в начале, я, как
видите, не справился с ним к концу моего напутствия. Есть ли тому оправдание?
Одно, пожалуй, есть. Хотелось сказать, на правах уходящей натуры, что тогда —
почти полвека назад — были бы невозможны ни такая книга о Цветаевой, как это
горькое повествование, ни даже такое предисловие к ней, как это тихое
напутствие.
Переменились времена!
Будем верить — необратимо.
И будем делать всё, чтобы это было так. Каждое правдивое слово служит этому!
Этому служит и правдивая книга о судьбе Марины Цветаевой.
Май 1987 Даниил --">