Марина Ивановна Цветаева - Две души Марины Цветаевой

Две души Марины Цветаевой
Анна Кирьянова

Двоякость, двойственность, двоедушие, двуличие – каких только имен не пытались дать тому загадочному и странному, что временами проявляется в каждом из нас. А более всего проявляется в зодиакальном знаке Весов, странном, единственно-неодушевленном знаке из двенадцати. Добро и зло, тьма и свет, круг и угол, вперед и назад – все это сплелось воедино в таинственном весовском (бесовском?) сердце Марины Цветаевой.
О, как неслучайна несхожесть словесных портретов, оставленных ее современниками! «Глаза имела серые, оловянные», — пишет один; «глаза ее были прекрасного ярко-зеленого цвета», — опровергает другая. «Роста была высокого», — вспоминает знакомый; «сама была маленькая, хрупкая», — уточняет другой. «Прекрасной формы руки», — романтически пишет приятель-писатель; «Руки грубые, корявые, с грязными ногтями», — безжалостно утверждает известный литератор. Как это похоже на словесные портреты Воланда, составленные очевидцами для московской милиции!
Может быть, забыли, запамятовали очевидцы «профиль горбоносый, и лоб в апофеозе папиросы», восполнив упущения памяти невольным сочинительством? Но удивительно и теперь смотреть на портрет работы Магды Нахман или Вышеславцева, на старые фотографии, любительские и художественные снимки – так велико ощущение, что перед нами совершенно разные люди, лишь косвенно, как дальние-дальние родственники, напоминающие друг друга. Пухлощекая девушка в пенсне рядом с тонким брюнетом; широко открывшая прекрасные глаза загадочная красавица; орлиноносая худая женщина с папиросой; седая смешная и жалкая старуха в грошовых бусах, с дурно сделанным перманентом на жидких седых волосах.
Едва ли найдется в России другой поэт, чья жизнь так пронизана мистикой. Незримый, невидимый, но так мощно ощущаемый мир с младенчества вошел в дни Марины. «Я хочу умереть, не потому, что здесь – плохо, а потому, что там – хорошо», — так сформулировала сама Цветаева свою вечную тоску по иному бытию, по дивным просторам астрального мира, где душа может оставаться крылатой вечно, не зная преград и барьеров
И стихи свои Марина черпала именно оттуда, из закрытого для других, невидимого источника, оттуда, где «огнь – синь». «Я боюсь своих стихов», — признавалась Цветаева в одном из писем. – Стихи – сбываются». Еще бы не сбываться им, рожденным в том же мире, что и пророчества Сивиллы. Неслучайно образы пророчества и пророчицы прочнее всего вошли в творчество поэта. От уличного гадания до сивиллиных трагедийных предвидений – все было близко поэту.
Сама Цветаева придавала гаданиям очень большое значение. «Линий – мало. Мало – талану», — слышала она от цыганки с темным янтарем на груди в начале революции. «Он болен и в больнице», — лепетала по-французски старушка-гадалка, глядя в темные от времени карты на берегу Средиземного моря. Романтическая страсть Марины того времени, молодой поэт Анатолий Штейгер, действительно перенес тяжкую операцию и был в санатории. Решившись переехать в СССР, где всю ее семью ждала гибель, Марина просила свою знакомую найти хорошую гадалку, которая ответила бы на ее вопросы касательно переезда. Судя по тому, что никаких упоминаний о гадалке более нет, Марина приняла решение сама.
Когда не было рядом гадалки, были сны-знаки, которые Цветаева записывала в тетради наравне со стихотворениями. Наиболее жуткий сон-пророчество приснился ей накануне ужасных потерь и утрат: последовательно верблюд, лошадь, лев встречаются ей на узкой каменистой тропе, словно предвестники испытаний. Молитвой она минует страшных сновиденных тварей; но они неминуемы в жизни материальной, земной
«Оказывается, мы с вами оба под знаком Сатурна», — сообщает Марина Цветаева своему юному адресату поэту Николаю Гронскому. «Он любил меня — первую, я его – последним», — так описывает Марина Цветаева свои отношения с восемнадцатилетним юношей, автором немного тяжеловесных, «державинских» стихов. Судьба Гронского, как и многих других цветаевских увлечений, была трагична: в молодом возрасте он погиб под поездом парижского метро. Марину Цветаеву так и тянуло к обреченным душам, к изможденным телам. Она словно чуяла дыхание смерти, еще незаметное для окружающих
Цветаева посещала лекции духовидца доктора Швейцера. Доктор ездил с лекциями по всему миру, рассказывая о новой жизни, ожидающей нас после физической кончины. Он собирал огромные --">