Вячеслав Сафронов - Иона

истолковывать сказанное Вами в волнении, возможно, опрометчиво и необдуманно. Обстановка, Вы уж нас простите, не располагает к беседе в равных условиях. Успокойтесь, голубушка, придите в себя. Здесь отличная медицина, я распоряжусь, чтобы наше светило взяло Вас под свое покровительство. Герман Леонтьевич – добрейший, интеллигентнейший человек. Надеюсь, беседа с ним Вас немного ободрит. А наши разговоры оставим на потом. На потом, не спорьте, не спорьте."

"Вот так-то, чижики", – мысленно обратился жандармский чин к прокурорским. – "Две недели, если бы не приключившееся волнительное состояние. Не спорьте, не спорьте."

"А через неделю от неопределенности у фигурантки и волнение проявится."

VIII

– Ну-с, Иона Матвеев Глашкин, в революцию потянуло? – Дознаватель наткнулся на взгляд Ионы и понял, что избрал ошибочную тактику. Этот служака, если упрется, и две и три недели слова не скажет. – Устал, устал, вот уже и прибаутками изъясняюсь. Месяц, со дня покушения на Его Императорское Величество, без отдыха. Но, рук не опускаю. Следую военному моему долгу и присяге. Отечеству от революций, как и от внешних напастей равное зло. Вы, как военный человек, должны меня понимать.

"Не то, не то. Какая, к черту, революция. У него жена под стражей, а я ему про Его Императорское".

– Что с Вами приключилось? "Обысканы, задержаны…" Отписались, а мне расхлебывать. Кстати, имел честь беседовать с Марией Ивановной. В порядке, в порядке, не беспокойтесь. Легкое нервное потрясение. Не сомневаюсь, без умысла попала в революционную, с позволения сказать, стихию. Могу представить себе ее состояние от осознания ошибочного сего шага. И сам бы рад поскорее покончить с этой кутерьмой. Объяснимся, как говорится, и распрощаемся.

– Простите, господин подполковник, я не понимаю, в чем обвиняют мою жену и меня, – сделал свой ход Иона.

– И я не понимаю, любезный. В протоколе значится: "участие в кружке" и, соответственно, "знание о существовании кружка". Что прикажете мне отписать на это?

– Участие или подозрение в участии? – уточнил Глашкин.

– С точки зрения буквы закона, подозрение возникает на основании наличия сведений о том или ином действии, – прибег к казуистике дознаватель. – Если подходить к этому формально, сведения, в достоверности которых нет сомнения, суть доказательства. В Ваших же интересах развеять эти сомнения с моей, если пожелаете, помощью. Готов Вас выслушать.

"Не позавидуешь чижикам. Как бы самому не запутаться", – подполковник промакнул лоб, изображая участие в судьбе Глашкиных.

– Вы сказали, "кружок", – прикинулся мужичком Иона, – Это что-то вроде сходки? Для воровства или других умышлений?

– Именно, что для умышлений. Вы абсолютно точно выразились.

– А что умышляли? Что в сведениях про это сказано?

"Знал бы я, что "умышляли", ты бы по другому у меня запел", – жандарм сделал вид, что ищет в деле нужную бумажку, чтобы не встречаться с Ионой взглядом.

– Послушайте, Глашкин, Вы не могли не знать, где и с кем проводит время Ваша жена.

– Я жену в четырех стенах не держу. Я на службе, жена при хозяйстве. На рынок сходит, родителей навестит, подружек давних, о писателях модных посудачит. В Петербурге это не в диковинку, мы как все, – Иона уперся взглядом в подполковника. – Если это кружки, то полстолицы с умыслом.

"Черт тебя дери. Послушал бы вот такой Глашкин, что за разговоры ведутся в их карточных застольях, в каторгу упек бы. А о чем моя супруга болтает на своих девичниках и представить страшно".

IX

Промучившись с Ионой до вечера пятницы, дознаватель выписал постановление об освобождении.

22 марта, в субботу, Иона первым делом сверился со своим гроссбухом, затем обошел адвокатов.

Подполковник, не желая признавать поражение, продержал Марию Ивановну еще две недели.

14 апреля, в пятницу, Глашкину выпустили под особый надзор полиции.

В августе было упразднено III Отделение, отправлен в отставку министр внутренних дел. В сентябре дело о Глашкиных по соглашению министров внутренних дел и юстиции было прекращено. Марию Ивановну, как выяснилось позже, оговорила вдова титулярного советника Елизавета Петровна К. Имела ли титулярная советница виды на Иону Матвеевича или кот Глашкиных, недолюбливающий Елизавету Петровну, тому виной, кто знает.

Правовед Набоков в умозаключениях своих оказался прав. Все не то.

Переживший за пятнадцать лет семь покушений, --">