Александр Романович Лурия - Этапы пройденного пути

жизнь, как и на жизнь всех, коло я знал.
У меня было весьма мало возможностей полу­
чить нормальное систематическое образование.
Вместо этого жизнь предложила мне невероятно
стимулирующую атмосферу активного, стремитель­
но изменяющегося общества. Все мое поколение
было проникнуто энергией революционных изме­
нений — освободительной энергией, ощущаемой
людьми, являющимися частью то-го общества,
которое смогло в течение короткого' отрезка вре­
мени совершить колоссальный скачок по пути про­
гресса..
Когда свершилась революция 1917 г., я был
15-летним подростком. Наша семья жила в Каза­
ни. Мой отец был врачом, специалистом по желу­
дочно-кишечным
заболеваниям и преподавал
в Казанском медицинском институте. После рево­
люции он организовал в Казани Институт повы­
шения квалификации, а через несколько лет пере­
ехал в Москву, где стал заместителем директора
Центрального института усовершенствования вра­
чей. Моя семья была типично интеллигентной
семьей дореволюционной России. Мы считали себя
прогрессивными, не соблюдали религиозных тра­
диций и хотя и относились сочувственно к рево­
люционному движению, но непосредственного уча­
стия в нем не принимали.
Современным людям трудно понять атмосферу
удушающих ограничений, господствовавших в цар­
ской России.
Революция все изменила. Она смела барьеры
между классами и открыла для нас независи­
мо от нашей социальной принадлежности новые
перспективы и возможности. Впервые в России
люди получили возможность выбирать свой жиз5

Нённый путь независимо от своего социального
происхождения.
Революция возбудила в нас, особенно в моло­
дежи, интерес к философии и социологии. Ни я,
и никто из моих друзей не были знакомы по-на­
стоящему с марксизмом или теорией научного со­
циализма. Наши дискуссии ограничивались тео­
риями утопического социализма, которыми увле­
кались в те дни. Хотя мы не имели представления
об истинных причинах революции, сразу же всей
душой примкнули к новому движению. Наш энту­
зиазм основывался скорее на сильном эмоцио­
нальном, романтическом восприятии этих собы­
тий, чем на глубокой интеллектуальной оценке их
социальных корней.
Революция резко изменила содержание и об­
раз нашей жизни. Для нас внезапно открылось
множество возможностей для деятельности, про­
стиравшейся далеко за пределы нашего узкоограииченного круга семьи и друзей. Революция сло­
мала границы нашего тесного частного мирка и
открыла новые широкие дороги. Нас захватило
великое историческое движение, частные интересы
были поглощены более широкими общественными
целями нового коллективного общества.
Я не получил законченного образования.
В 1917 г. я закончил лишь шесть классов восьми­
летнего гимназического курса. Почти все, что я
могу припомнить сейчас об этих годах формаль­
ного классического образования сводится к пяти
часам занятий в неделю латинским языком, на ко­
торых мы научились писать импровизации на раз­
личные темы. Позднее занятия латинским языком
оказались полезными, так как помогли мне в изу­
чении английского, французского и немецкого язы­
ков.
В 1918 г. я закончил краткосрочные курсы,
затем поступил в Казанский университет, где ца­
рил невероятный хаос. Двери университетов ши­
роко распахнулись перед всеми выпускниками
средних школ, как бы плохо они ни были подго­
товлены. Тысячи молодых людей поступали в уни­
верситеты, которые с трудом справлялись с зада­
6

чей их обучения. В те дни не хватало многого.
Не хватало профессоров, подготовленных к рабо­
те в новых условиях. Некоторые из старых кон­
сервативных профессоров были настроены против
революции, другие были склонны принять рево­
люцию, но не имели ясного представления о ее
значении для образования.
Традиционная программа включала в то время
такие предметы, как история римского права и
теория юриспруденции, рассчитанные на дорево­
люционное общество, что теперь было, конечно,
совершенно непригодно; никто не знал, каковы
должны быть новые программы, и наши профес­
сора находились в состоянии растерянности. Вспо­
минаю трогательные попытки одного профессора,
читавшего историю римского права, приспособить­
ся к новым условиям. Он переименовал свой курс,
дав ему название «социальные --">