Дмитрий Львович Быков - Статьи из журнала «GQ»

российская бюрократия устроена так, что единственный способ выжить, не тратя при этом остаток жизни в очередях и обивании порогов, — это именно коррупция. И автоинспектор, имеющий право остановить и оштрафовать вас за что угодно, тоже рассчитывает именно на то, что прохождение всей процедуры покажется вам невыносимым. Это же касается посещения ОВИРа, ЖЭКа и даже районной поликлиники. Дело не только в том, что чиновники с помощью этой системы подкармливаются. Дело в том, что они снимают с себя всякую ответственность. Вы смеете требовать от нас, чтобы мы играли по правилам? А почему у вас зарплата в конверте?! Вы начинаете робко лепетать, что в противном случае ее съели бы налоги или иные виды поборов, а вам предъявляют непрошибаемый аргумент: вы сначала сами начните жить по закону, а не по понятиям. И тогда мы, может быть, подумаем о том, чтобы не воровать деньги из стабфонда и не сращивать власть с бизнесом…

Это и есть главное российское ноу-хау: сначала поставить народ в условия, при которых каждый первый преступает закон по десять раз на дню, а потом откреститься от любой ответственности перед этим народом под предлогом его неистребимого воровства и хронического непослушания.

Почему же мы все это терпим? Наверное, потому, что основа русского национального характера — самоуважение. Ради него, и только ради него, все и делается. Нам нравится жить в стране, на фоне которой мы в шоколаде. Нам приятно существовать в Отечестве, которое ничего нам не должно — потому что и сами мы давно замотали все свои долги ему. Наш идеал — именно такое взаимное отсутствие обязательств, потому что сама мысль о любой форме ответственности за свои слова и действия для российского менталитета невыносима.

Именно поэтому Россия была и будет самой свободной страной в мире. И именно поэтому у нее никогда не будет истории — осмысленного движения вперед. Ибо история начинается там, где народ и власть договорились о соблюдении немногочисленных конвенций, — и заканчивается там, где они соревнуются в их забвении.

№ 2, февраль 2007 года

Почему русские люди избегают доносов?

В: Почему русские люди избегают доносов?

О: Из боязни пристраститься.

Удивительное объявление слышал я давеча, едучи по эскалатору. Госнаркоконтроль предлагает всем, кто знает что-нибудь о распространении или потреблении наркотиков, немедленно звонить по соответствующему телефону, за вознаграждение. Тем самым мы предотвратим человеческую трагедию, спасем нацию и послужим Отечеству. За дословность не ручаюсь, но за смысл — стопроцентно. Я даже специально доехал до верха, спустился вниз и съездил обратно наверх. Так что расслышал все отлично: речь не только о распространении, но и об употреблении. Кто увидал — звоните.

Для меня нет ничего удивительного в том, что руководство Госнаркоконтроля действует такими методами. Происхождение у этого руководства соответствующее, как и почти у всех наших крупных руководителей. Если кто-то сегодня руководит силовым либо юридическим ведомством — можете быть уверены, этот человек либо работал в органах, либо контактировал с ними. От утверждения «Все приличные люди начинали в разведке» до констатации «Кроме разведки, приличные люди не начинают нигде» оказалось не более воробьиного шага. Интересно, впрочем, не это — если человек считает доносительство оптимальной тактикой, переубеждать не мне. Я вообще никого не умею убеждать, потому что не верю в применимость логики к эмоциональной и тем более моральной сфере. Меня другое занимает: наркотики, безусловно, — чума. Так вот: допустимо ли чуму лечить холерой?

Помнится, еще Федор наш Михалыч Достоевский любил огорошить гостя психологическим тестом: вы стоите на Невском, любуясь витриной. Рядом террористы сговариваются взорвать Зимний дворец. Побежите ли вы доносить в полицию? Суворин после паузы сказал: «Нет». «И я нет! — вскричал Достоевский. — Почему?! Ведь это ужас!» Он задумывался и о причинах: неужели виновата только боязнь прослыть доносчиком?! И причины — не находил. Вот и я не нахожу: даже если на моих глазах некто будет продавать наркотики — я не побегу в наркополицию. Если увижу, что продают ребенку, — подойду и, возможно, измолочу в котлету. А если взрослому — так, может, и мимо пройду: два человека сделали свой выбор, не мне их переубеждать. Но доносить не буду ни в --">