Варлам Тихонович Шаламов , Анатолий Владимирович Жигулин , Александр Исаевич Солженицын , Георгий Георгиевич Демидов , Анна Александровна Баркова , Николай Алексеевич Клюев , Александр Александрович Солодовников , Галина Александровна Воронская , Нина Ивановна Гаген-Торн , Яков Вениаминович Браун , Юрий Львович Фидельгольц , Александра Соломоновна Берцинская , Елена Федоровна Лисицына , Соломон Иосифович Гольцман , Лидия Евсеевна Коган , Елена Львовна Владимирова , Михаил Дмитриевич Бугров , Юрий Владимирович Галь , Михаил Леонтьевич Шангин , Сергей Иванович Ходушин , Александр Ефимович Лазебников , Борис Николаевич Лесняк , Борис Дмитриевич Антоненко-Давидович - За что?

испытал на собственной шкуре, да и многие другие испытали такое. Возьмите такие гнусные явления, как воровство, грабеж, насилие и убийство, а ведь началось это далеко не сегодня — они лишь расцвели на почве нашей бездуховности, лжи и беззакония! Так что мы пожинаем плоды 30-х годов <…>.

Карпешин И. П. г. Красноармейск Московской обл.

Январь 1990

5.

<…>

Читаю в «Новом мире» Ваш и наш Архипелаг Гулаг. Великое Вам спасибо за правду. Хочется добавить то, что мало кто знает. Мой брат — Починков Владимир Павлович, уроженец г. Архангельска, с 15-ти лет работал учеником матроса в нашем торговом каботажном флоте. Летом 1942 года он плавал на грузовом судне «Крестьянин». Совершали они рейс из Новой Земли по Карскому морю. Пункт назначения ему был, конечно, неизвестен. Судно было под завязку набито людьми — заключенными; трюмы, по его словам, были набиты битком, и никого из них не выпускали на палубу ни на одну минуту. К ним он доступа, понятно, не имел, но видел сам, как людей загоняли в трюм при посадке на судно. Вот таким был груз. В одну из ночей, в июле месяце 1942 года, судно торпедировала немецкая подводная лодка. Это было в 4 часа утра. В это время он — мой брат — стоял на вахте. Они успели спустить две шлюпки, сели, кто успел, из команды и отплыли от судна на такое расстояние, чтобы их не засосало в воронку. Судно тонуло 4 минуты. Одна из спасательных шлюпок с частью команды, стоящей на вахте, погибла вместе с судном (не успели отгрести). В шлюпку, где был мой брат, успел запрыгнуть штурман, стоящий на вахте, с картой и компасом. Благодаря ему, взяв нужное направление, часть команды <…> смогла доплыть до берега, на Новую Землю. В спасательной шлюпке, конечно же, не было еды, все сухари съели голодные матросы еще на судне, но запас воды был. Гребли, сидели на веслах, пока было хоть немного сил, меняясь друг с другом. Несколько человек умерло от истощения, голода и холода. Трупы выбросили в море. Это ведь север, ночи холодные. Но он, мой брат, выжил — крепкий был мальчишка. <…> Что он мог сказать о тех тысячах, <о> заключенных людях, набитых в трюмы судна? <…> Рассказывал он это мне под великим секретом; говорить было нельзя, посадят за агитацию против Советской власти, а как держать в себе такое пережитое мальчишке в неполных 16 лет? <…>

Кузьмина З. П. г. Бердск Новосибирской обл.

Февраль 1990

6.

Глубокоуважаемый Александр Исаевич!

В «Архипелаге» Вы пишете, как людей заживо замораживали зимой или скармливали комарам летом.

Маленькое дополнение: иногда доблестным чекистам хотелось развлечений, и они, в безграничной своей гуманности, давали наказуемым шанс на выживание, а именно: человека раздевали донага и ни к чему не привязывали, а просто садили верхом на бревно и руками сук прибивали к бревну мошонку гвоздями, а далее — хочешь замерзай, коли зима, или будь съеденным комарами, если лето. Ну а хочешь жить, вставай, рви тело свое и проваливай.

При этом заключались пари: кто сколько минут высидит, кто умрет сидя, кто пощады запросит и т. п. Пишу со слов своего покойного шефа и учителя, светлой памяти Дмитрия Павловича Щербова — З.К. Беломорстроя, умершего в 1981 г. в звании доктора хим. наук, заслуженного химика Каз<ахской> ССР. Он мне доверял и многое рассказывал из того, что больше не говорил никому. Если Вы, Александр Исаевич, при переиздании «Архипелага» сочтете возможным дополнить свой труд этим небольшим фрагментом, то сделаете это в знак памяти моего учителя и его друзей по Беломорской каторге. <…>

С искренним уважением Воинов Сергей Александрович.

г. Алма-Ата

Февраль 1990

7.

<…> Осенью 1930 года и в Елисаветграде начались аресты работников умственного труда разных специальностей. В середине октября дошла и до меня «очередь». <…>

Прошел слух, что к нам в город из Одессы прибыла группа следователей для ведения заново допросов. Пошли разговоры и о том, что «одесситы» на допросах применяют пытки <…>.

Не избежал такой пытки и я. Однако, просидевши несколько часов и категорически отказавшись писать поклеп на себя и на других, меня на некоторое время оставили в покое. Надо полагать, --">