Торквато Тассо - Аминта

Сперва — его и уж затем — меня;

И сравнивал тогда его свободу

Со сладким я пленением своим.

Вдруг крик над нами прозвучал, и мы

Увидели, поднявши взор, как кто-то

С вершины бросился и через миг

Упал на землю. Но у склона рос

Терновник и, с растеньями другими

Переплетясь ветвями, как бы сеть

Широкую вдоль кручи протянул.

В нее-то незнакомец и упал,

И хоть ее он тяжестью своею

Прорвал, она его паденье все же

Смягчила. Поспешив к нему, узнали

Мы в нем Аминту и оцепенели

От ужаса и горя, так как он

Как мертвый распростерт был меж кустов.

Но убедившись в том, что он не умер,

А, может быть, и не умрет, мы скорбь

Свою умерили. Здесь рассказал

Мне мой сопутник о любви несчастной

Аминты. Привести его в себя

Час целый мы старались тщетно. Тут

К нам подошел Альфесибей, что Фебом

Искусству врачеванья был научен

(За ним послать успели мы уж раньше).

Пришли с Альфесибеем вместе Дафна

И Сильвия: они искали труп

Аминты, как потом от них узнал я.

Как только Сильвия перед собой

Увидела Аминту, что, недвижно

В траве лежал бледней фиалки белой,

То как вакханка бросилась к нему,

Крича и в грудь прекрасную себе

Удары нанося, а, добежавши,

На тело бедного она упала,

Своим лицом к его лицу приникнув,

К его устам прижав свои уста.

Хор.

Стыдливость, значит, удержать ее

Уж не могла.

Эльпино.

                  Лишь слабую любовь

Стыдливость может удержать; но слабой

Уздой она бывает для любви

Могучей. Принялась лицо Аминты

Холодное слезами орошать

Тут Сильвия, и, возвращенный к жизни

Их нежной силой, он открыл глаза.

Но вырвалось из уст его одно

Печальное: «о горе». Этот возглас,

С дыханьем Сильвии смешавшись, принят

Ее устами был, — и прояснилось

Тут вмиг лицо Аминты. Кто бы мог

Влюбленных счастье описать, когда

Один другим они, казалось, жили!

Его поймет лишь тот, кто испытал

Амура мощь, но рассказать о нем

Нельзя.

Хор.

          Аминта, стало быть, здоров?

Эльпино.

Вполне здоров, коль не считать ушибов

И ссадин нескольких; но не о том

Аминта думает. Он, доказавший

На деле, как сильна его любовь,

Любви вкушает сладостную негу,

Что прежние страдания его

Лишь сладостнее сделали. Прощайте ж:

Ведь должен я Монтано отыскать.

Хор.

Действительно ли можно

Все, что Аминта выстрадал, любя,

И плача, и скорбя,

Соделать сладким сладкою наградой? —

Не знаю. Все ж мне большего не надо,

Амур, когда не ложно,

Что после тяжких дней

Нам счастие дороже и милей.

Других влюбленных награждай страданья

Ты счастием таким;

Моленьям же моим

Моя доступней нимфа, ожиданья

Лишь милосердный назначая срок.

Не омрачает рок

Нег наших темной тучею мученья:

Сначала нежное пренебреженье

И нежностью исполненный отказ,

Там — миг сопротивленья —

И мира возродительного час

Венчает наслажденье.

ЭПИЛОГ

От сферы неба третьего сошла я,

Его царица и богиня, чтобы

Найти Амура, сына моего.

Он, сидя на коленях у меня, —

Нечаянно иль с умыслом, не знаю, —

Стрелою золотой меня внезапно

В грудь ранил; тут, бояся наказанья,

Он убежал и больше не являлся.

Меж тем я, любящая мать, на милость

Давно уж преложила гнев и сына

Везде ищу, но не нашла его

Я ни в одной из всех небесных сфер

Недвижных и вращающихся, так что

Осталось лишь у вас, любезных смертных,

Мне поискать проказника. Меж вами

Я, женщины прелестные, его

Найти надежды не питаю, ибо

Хоть часто он вкруг вас резвится, часто

Стучится в сердце к вам, прося приюта,

Но вашей неприступностью жестокой

Навек вы от него ограждены.

Мне думается, он средь вас, мужчины

Учтивые, в сердца которых доступ

Всегда ему открыт. И вот, друзья,

К вам с просьбой обращаюсь я, скажите: