Мауланэ Шейхзаде Атаи - Избранные газели

жестока ко мне!

И небо, и тоска по милой терзают, кто из них сильней?

Соломинку на платье милой в пути увидел Лтаи,

Он завистью проникся лютой, став даже янтаря желтей.

* * *

Вздохи скорби жестокой моей выше неба летят по ночам,

Но не знает — что делать! — о них та царица отрад по ночам.

Разрывается желчный пузырь в час, как вздоха разлуки стрела

Прямо к небу из сердца летит — и не знает преград — по ночам.

Я с любимой моей разлучен; ныне только с печалью дружу;

Собеседник мой — это печаль; злое горе — мне брат по ночам.

Уст пурпурных дыханье весь день — как вино, как закуска к вину,

Но, тоскуя по лалам, не знал я похмелья услад по ночам.

Совершают разлуки войска в ночь набеги на душу мою,

Прахом, поднятым в сердце моем, свет весь белый чернят по ночам.

Шаловливые вспомнив глаза той разбойницы дерзкой, — увы,

Я теряю непрочный покой, низвергаюсь я в ад по ночам.

Если, как Атаи, я умру, по любимым тоскуя кудрям,

То могилу мою весь народ посещать будет рад по ночам.

* * *

Жизнь моя бесплодно истощилась в горести глубокой и печали, —

Я давно не вижу глаз волшебных, что меня всечасно истязали.

Кто, скажите, мог бы уподобить лик ее луне иль даже солнцу?

Солнце и луна лишь отражают блеск ее лица в своем зерцале!

Стан прекрасен дорогой, но все же он в глазах моих стократ красивей —

Ведь всегда прекрасней кипарисы, если воды корни их лобзали!

Отнимают сердце эти очи, родинка — клеймо на душу ставит.

Мусульмане, что с гяуркой делать? Я прошу, чтоб вы мне подсказали!

Это камнесердая проходит и смеется, сколько бы ни плакал

Атаи кровавыми слезами о скорбях, что душу истерзали.

* * *

Мои зрачки, что любят лик твой — он счастье, радость им принес, —

Считают мускус только тенью твоих агатовых волос.

Твой стан зовут все кипарисом, но можно ль с этим колдуном

Сравнить и дерево, что гордо в саду Ирема поднялось?

Храня любовь и верность, стала ты шахом царства красоты,

От справедливого правленья высоко царство вознеслось.

Стремлюсь к глазам твоим лукавым — ведь смотрят иногда они

Тайком на бедного страдальца, пролившего так много слез.

Увы, безвинно он скончался от гнета розоликих дев;

Друзья, об Атаи припомнив, вина испейте цвета роз.

* * *

Как же так? Из-под михраба, о любимая моя,

Богомольца убивают очи, злобу затая?

Думает луна: "Когда же нагляжусь и я досыта

На лицо ее!" — и смотрит у окна всю ночь, как я!

Водолаз в Омане — жемчуг, на твои похожий зубы,

Не нашел, хоть посетила много берегов ладья.

Запер дверь я дома сердца, но всегда проходит гордо

Образ локонов любимой внутрь закрытого жилья.

Трудно людям красноречья разгадать, где корни духа,

Я ж узнал от уст любимой, где истоки бытия.

У тебя ресницы — стрелы, сердцу страшны их удары,

Но еще опасней взгляды, бьют они острей копья.

Атаи склонился низко пред тобой, увидев бога,

А неверный чтит кумиров — что ж, он в вере не судья.

* * *

Ты лучше пери красотою стана,

Пленительна, стройна, благоуханна.

Тебе век Ноя, мне Иова стойкость

Дай бог в моей печали постоянной.

Пусть не исполнятся мои желанья,

Когда иная станет мне желанной.

Я плачу,- ты сияешь красотою;

Якуб я,- ты Юсуф мой несказанный.

Скорбь, радость Атаи всегда приемлет

От милой, красотою осиянной.

* * *

Прядь волос на лицо не спускай — нас смущает твоя красота.

Эта прядь — что в исламе зуннар, люди видят в ней образ креста^[3].

Пусть Юсуфом тебя назовут, скажут нам — ты Мессия, Хабиб,

Ты прелестнее всех, милый друг, полны сладости эти уста.

Без тебя потеряет покой сердце даже в раю навсегда,

Если роза в саду не цветет, то скорбит соловей-сирота.

Если ты меня хочешь убить, то не мешкай, скорей приходи,

Мне разлука с тобой тяжела, а с тобою и смерть как мечта.

Отрубив мою голову, вниз брось ее, словно пряди свои, —

Если будет душа хоть на миг не тобой, а другой занята.

Крепко в душу запала мою скорбь любви, неизбывной навек,

Мне из мертвых, соперник, не встать, и напрасна твоя суета.

Говорят: "Атаи, ты не --">