Фрэнсис Брет Гарт - Консепсьон де Аргельо

Френсис Брет Гарт Консепсьон де Аргельо

I

Средь холмов от моря близко — крепость странная на вид,

Здесь обитель францисканцев память о былом хранит.

Их патрон отцом вдруг крестным городу чужому стал, -

Ангел ликом здесь чудесным с ветвью золотой сиял.

Древние гербы, трофеи безвозвратно сметены,

Флаг чужой парит здесь, рея над камнями старины.

Бреши и рубцы осады, на стенах их много тут,

Только на мгновенье взгляды любопытных привлекут.

Нить чудесно-золотую лишь любовь вплести могла

В ткань суровую, простую, — та любовь не умерла.

Лишь любовь та неизменно оживляет и сейчас

Эти сумрачные стены, — слушайте о ней рассказ.

II

Здесь когда-то граф Резанов, русского царя посол,

Возле амбразур у пушек важную беседу вёл.

О политике с властями завязал он разговор,

Обсуждая вместе с ними о Союзе договор.

Там с испанским комендантом дочь красавица была,

Граф с ней говорил приватно про сердечные дела.

Обсудили все условья, пункт за пунктом, всё подряд,

И закончилось Любовью то, что начал Дипломат.

Мирный договор удачный граф с властями завершил,

Как и свой любовный брачный, и на север поспешил.

Обручённые простились на рассвете у скалы,

В путь чрез океан пустились смело Русские Орлы.

III

Возле амбразур у пушек ожидали, вдаль смотря,

Что жених-посол вернётся к ним с ответом от царя.

День за днём дул с моря ветер в амбразуры, в щели скал,

День за днём пустынно-светел Тихий океан сверкал.

Шли недели, и белела дюн песчаных полоса,

Шли недели, и темнела даль, одетая в леса.

Но дожди вдруг ветер свежий с юго-запада принёс,

Зацвело всё побережье, отгремели громы гроз.

Изменяется погода, летом — сушь, дожди — весной.

Расцветает всё полгода, а полгода — пыль да зной.

Только не приходят вести, писем из чужой земли

Коменданту и невесте не привозят корабли.

Иногда она в печали слышала безгласный зов.

"Он придёт", — цветы шептали, "Никогда", — неслось с холмов.

Как живой он к ней являлся в плеске тихом волн морских.

Если ж океан вздымался — исчезал её жених.

И она за ним стремилась, и бледнела смуглость щёк,

Меж ресниц слеза таилась, а в глазах — немой упрёк.

И дрожали с укоризной губы, лепестков нежней,

И морщинкою капризной хмурился излом бровей.

Подле пушек в амбразурах комендант, суров и строг,

Мудростью пословиц старых дочку утешал, как мог.

Много их ещё от предков он хранил в душе своей,

Камни самоцветов редких нёс поток его речей:

"Всадника ждать на стоянке, — надо терпеливым быть",

"Обессилевшей служанке трудно будет масло сбить",

"Тот, кто мёд себе сбирает, мух немало привлечёт",

"Мельника лишь время смелет", "Видит в темноте и крот",

"Сын алькальда не боится наказанья и суда",

Ведь у графа есть причины, объяснит он сам тогда".

И пословицами густо пересыпанная речь,

Изменив тон, начинала по-кастильски плавно течь.

Снова «Конча», "Кончитита" и «Кончита» без конца

Стали звучно повторяться в речи ласковой отца.

Так с пословицами, с лаской, в ожиданье и тоске,

Вспыхнув, теплилась надежда и мерцала вдалеке.

IV

Ежегодно кавалькады появлялись с гор вдали,

Пастухам они веселье, радость девушкам несли.

Наступали дни пирушек, сельских праздничных потех, -

Бой быков, стрельба и скачки, шумный карнавал для всех.

Тщетно дочке коменданта до полуночи с утра

Распевали серенады под гитару тенора.

Тщетно удальцы на скачках ею брошенный платок,

С сёдел наклонясь, хватали у мустангов из-под ног.

Тщетно праздничной отрадой яркие плащи цвели,

Исчезая с кавалькадой в пыльном облачке вдали.

Барабан, шаг часового слышен с крепостной стены,

Комендант и дочка снова одиноко жить должны.

Нерушим круг ежедневный мелких дел, трудов, забот,

Праздник с музыкой напевной только раз в году цветёт.

V

Сорок лет осаду форта ветер океанский вёл

С тех пор, как на север гордо русский отлетел орёл.

Сорок лет твердыню форта --">