Владимир Владимирович Маяковский - Том 8. Стихотворения, поэма, очерки 1927

Владимир Владимирович Маяковский Полное собрание сочинений в тринадцати томах Том 8. Стихотворения, поэма, очерки 1927

В. Маяковский. Фото 1927

(обратно)

Стихотворения, 1927

Стабилизация быта^*

После боев

     и голодных пыток

отрос на животике солидный жирок.

Жирок заливает щелочки быта

и застывает,

     тих и широк.

Люблю Кузнецкий

        (простите грешного!),

потом Петровку,

          потом Столешников;

по ним

   в году

      раз сто или двести я

хожу из «Известий»

           и в «Известия».

С восторга бросив подсолнухи лузгать,

восторженно подняв бровки,

читает работница:

        «Готовые блузки.

Последний крик Петровки».

Не зря и Кузнецкий похож на зарю, —

прижав к замерзшей витрине ноздрю,

две дамы расплылись в стончике:

«Ах, какие фестончики!»^*

А рядом,

    учли обывателью натуру, —

портрет

    кого-то безусого:

отбирайте гения

        для любого гарнитура, —

все

  от Казина^* до Брюсова.

В магазинах —

      ноты для широких масс.

Пойте, рабочие и крестьяне,

последний

     сердцещипательный романс

«А сердце-то в партию тянет!»^[1]

В окне гражданин,

        устав от ношения

портфелей,

     сложивши папки,

жене,

     приятной во всех отношениях,

выбирает

     «глазки да лапки»^*.

Перед плакатом «Медвежья свадьба»^*

нэпачка сияет в неге:

— И мне с таким медведем

            поспать бы!

Погрызи меня,

      душка Эггерт. —

Сияющий дом,

      в костюмах,

           в белье, —

радуйся,

    растратчик и мот.

«Ателье

мод».

На фоне голосов стою,

стою

  и философствую.

Свежим ветерочком в республику

               вея,

звездой сияя из мрака,

товарищ Гольцман

         из «Москвошвея»

обещает

    «эпоху фрака»^*[2].

Но,

  от смокингов и фраков оберегая охотников

(не попался на буржуазную удочку!),

восхваляет

     комсомолец

         товарищ Сотников

толстовку

     и брючки «дудочку».

Фрак

     или рубахи синие?

Неувязка парт- и советской линии.

Меня

      удивляют их слова.

Бьет разнобой в глаза.

Вопрос этот

     надо

        согласовать

и, разумеется,

      увязать.

Предлагаю,

     чтоб эта идейная драка

не длилась бессмысленно далее,

пришивать

     к толстовкам

           фалды от фрака

и носить

    лакированные сандалии.

А чтоб цилиндр заменила кепка,

накрахмаливать кепку крепко.

Грязня сердца

      и масля бумагу,

подминая

     Москву

        под копыта,

волокут

   опять

      колымагу

дореволюционного быта.

Зуди

  издевкой,

      стих хмурый,

вразрез

   с обывательским хором:

в делах

   идеи,

     быта,

        культуры —

поменьше

     довоенных норм!

  

[1927]

(обратно)

Бумажные ужасы^*

(Ощущения Владимира Маяковского)

Если б

   в пальцах

        держал

           земли бразды я,

я бы

  землю остановил на минуту:

                 — Внемли!

Слышишь,

     перья скрипят

           механические и простые,

как будто

     зубы скрипят у земли? —

Человечья гордость,

            смирись и улягся!

--">