Николай Александрович Морозов - Стихотворения

злоба

И кипела бы мщением кровь!^[5]

1877

Некуда деться от муки и боли!..

Порча какая случилася, что ли,

Жёлчь ли во мне разлилась в эту ночь, —

Право, не знаю! Но только невмочь!

Против любимой недавно отчизны

Льются из сердца слова укоризны…

Русская жизнь! Средь густой темноты

Как неуклюже сложилася ты!..

Родина-мать! Нет ни счёту, ни сметы

Змеям, что были тобою пригреты, —

Дедов вина и беспечность отцов

Создали целое племя рабов!..

Всюду душил тебя льстивый сенатор,

Хищный чиновник, жандарм, император,

Поп и помещик, судья и купец;

Грабил последний судейский писец…

Ты же – ты только терпела, страдала,

Вечно трудилась и вечно молчала;

И средь громадной родимой земли

Вечно валялся народ твой в пыли…

Нет! Разойдись ты, тоска гробовая!

Злу не поможешь, лениво страдая;

Некогда плакать, не время стонать,

Надобно делу все силы отдать!..

Родина-мать! Разверни свои силы,

Жизнь пробуди средь молчанья могилы!

Встань! Угнетенье и тьму прекрати

И за погибших детей отомсти!^[6]

1877

Сгинули силы…

Тускло сияние дня…

Холод могилы

Обнял, как саван, меня…

Те же всё стены,

Тяжесть тупая в уме,

Нет перемены!

Глухо и душно в тюрьме.

Чаша всё ближе,

Мало осталось пути…

Благослови же,

Родина-мать, и прости!..^[7]

1877

Тюремные видения

1

Однажды я в башне тюремной лежал,

Тоска мою грудь надрывала,

В окошко порывистый ветер стучал,

И лампочка слабо мерцала.

В каморку сквозь тучи светила луна,

Решётку её озаряя;

Болезненно, бледно глядела она,

Как смотрит дитя, умирая.

Той тёмною ночью всё виделись мне

10 Унылые жизни картины:

Я думал о воле, родной стороне,

Мне грезились нивы, равнины

И бедные хижины с бедной землёй,

Покрытые кровью народной…

И много картин тех прошло предо мной

В тот вечер сырой и холодный.

2

Казалось, иду я тернистым путём

Один по кургану крутому;

Терновник мне в платье вцепился кругом,

20 И трудно идти мне, больному.

Везде непроглядною, чёрною мглой

Степная равнина одета,

И мрачно и душно в пустыне глухой,

И нет в ней ни жизни, ни света.

Там только, как смутные тени, стоят

Какие-то робкие люди:

Глаза их потухшие в землю глядят,

И впали иссохшие груди.

Темно, неприветно в глухой стороне,

30 Молчит всё в природе глубоко;

И только, я слышу, в ночной тишине

Их песня звучит одиноко:

«Таится болезненно в бедном уме

Сознанье тяжёлой неволи,

Весь век свой мы прожили в рабстве и тьме,

Не видев ни счастья, ни воли.

Под вечным трудом мы клонились без сил,

Без хлеба и крова мы жили,

Нас ветер зимой в непогоду знобил,

40 Оковы и цепи давили.

Мы жили в бесплодных и диких степях,

В безвестной глуши умирали,

И часто в подземных, сырых рудниках

Напрасно мы смерть призывали.

Вся жизнь наша долгой отравой была,

Ряд бедствий, страданий и муки;

Ничтожные против гнетущего зла,

Без сил опускаются руки!..»

И песня, тоски бесконечной полна,

50 Звучит и вдали замирает…

Но всё безучастно. Кругом тишина,

И мрак свой покров не снимает;

Не выглянет небо меж туч полосой,

Блеснувши светил хороводом,

И ветер не дунет живящей струёй

Над тёмным, забитым народом.

3

Мой путь зарастает сильней и сильней…

Туман, точно саван, ложится…

Усталый иду я по грудам камней,

60 И ум мой болит и мутится…

Я вижу: Царь-колокол правит землёй,

Пред ним всё живущее гнётся,

Он громко гудит над густою толпой,

Тот гул далеко раздаётся:

«Проклятый навеки всевышним отцом

И с сердцем, грехом омрачённым,

Ты должен быть бедным, покорным рабом,

Служить для других осуждённым.

Ты должен смириться душой навсегда,

70 Обиды сносить молчаливо,

Страдать под ярмом векового труда

И крест свой нести терпеливо.

Люби свои цепи, неволю люби,

Томись безотрадной заботой,

Смиряй свою душу и тело губи,

Работай, работай, работай!

Гони наслажденья, трудись в тишине,

Ты тёмным родился и грешным!..

Иль будешь ты проклят и в адском огне

80 Погибнешь во мраке кромешном!»

И тучею чёрной на гул тот идут

Попы и монахи тупые,

Высоко хоругви и чаши несут

Служители мрака слепые.

И тихо проходят они по --">